Время, это особая материя. Его нет, но в тоже время оно существует. Время для каждого сове. Есть время сажать зерна, есть время собирать урожай. Когда ты молод, время для тебе эфемерно, минуты ожидания чего-то нового растягиваются в года, или даже заставляют ждать целую вечность. Ты считаешь, что будешь жить ВСЕГДА. С возрастом ты начинаешь сначала понимать, затем чуть ли не физически ощущать время. И чем дальше ты проходишь по своей дороге жизни, тем быстрее летит для тебя время, и вот уже года проносятся перед твоими глазами за считанные минуты. Но есть у молодых возможность ощутить сумасшедший бег времени, это сама жизнь дает им шанс понять что время, отпущенное им не безгранично. Любовь. Вот тот самый шанс увидеть и понять бег времени. Когда ты любишь, то встречи с любимым человеком пролетают незаметно, сколь долго они не длятся. Так же время летело и мимо меня. Я был влюблен. И время проведенное вместе с Ли исчезало с невообразимой скоростью.
После ее похищения и, слава богам, благополучного возвращения, единственная возможность уберечь ее от новых напастей, зачастую тех, которые она сама находила, был тотальный контроль за ней. Контроль и обучение, столь же тотальное, как и контроль. Я старался приложить все силы чтобы научить ее всему что знаю сам, что знают Мира и Аид. Чтобы уберечь ее от этого жестокого мира, необходимо было сделать из наивного и доброго котенка настоящего охотника и убийцу, боевую тигрицу не знающую поражений, ибо если ты не будешь охотником, то ты будешь добычей. Эту догму я понял давно, и старался своим примером донести ее до понимания Лиафел. Видимо желая искупить вину, только непонятно за что, ведь это мы были виноваты перед ней, мы были перед ней в неоплатном долгу за то, что не вырвали ее из лап Империи, а пошли на унизительное соглашение, Ли старалась во всю. Не жалея своих сила она училась, она дралась, она впитывала боевую науку. Не страшась ничего она рвалась в схватки, самостоятельно водила новичков в подземные лабиринты. Как на развлечение бегала на схватки с превосходящими силами противника в ущелье Гуй Му, откуда возвращалась не только с порцией приобретенного опыта и навыков, но и с хорошей финансовой прибавкой. Очень скоро от былого несчастного котенка не осталось и следа, пред нашим взором предстала гордая и могучая Громовая Кошка. Настоящая боевая тигрица. Как я ей гордился тога! Моя Ученица, моя Девочка, моя Любимая! А уж как я гордился ей когда пришивал на ее новую мантию нашивку капитана нашего клана, этого не предать ни какими словами.
К тому времени Ли по своей силе, опыту и боевым качествам давно оставила позади бедняжку Миру, которая все еще пыталась чему-то научить мою Тигрицу, хотя, ей впору самой было учится у Лиафел. А на общеклановом присвоении Ли звания капитана, Мира не преминула разрыдаться, залив мне все доспехи слезами. Пол дня пытался оттереть подтеки ее слез с брони. Не вышло. Чем только не тер, даже коготь сломал. Вот у Жриц слезы, хуже кислоты! Получив капитанские нашивки, Ли с свойственной ей энергией взялась за увеличение численности клана, и за каких-то пару недель наш клан разросся до невиданных ранее размеров, увеличив свою численность примерно в двое. Это было конечно замечательно, мы становились крупнее, к нам стремились молодые бойцы. Но, все они требовали времени и сил. Времени в первую очередь. С этого момента я и Ли стали видеться все реже и реже. Помощь новичкам отнимала все свободное время. К тому же необходимо было не забывать про исполнение обязанностей маршала. Сон и еда, давно отошедшие на второй план, теперь удалялись со скоростью питона глотающего небо все дальше и дальше. Но это были приятные заботы. Нравилось мне передавать свой опыт другим. В скором времени я понял, нет, скорее почувствовал сердцем что Лиафел отдаляется от меня, при каждой нашей встрече ее глаза, раньше наполненные огнем, живым интересом, жаждой общения и желанием получения новых знаний, все больше и больше затуманивались чем то другим, совершенно мне не понятным. Я терял контакт со своей родственной душей. Моя Тигрица, самое близкое в этом мире мне существо тихо и мирно удалялось от меня. Я не мог понять причину этого. Я прекратил помощь новичкам, оставив их на попечение Миры и других сослуживцев носящих офицерские звания. Вновь стал уделять время ей одной, но это только усугубило дело. Она стала избегать меня, исчезать неизвестно куда и неизвестно с кем. Подолгу, скажу я вам исчезать. Волнение за нее очень скоро переросло в панику. Почему? Куда? Зачем? Да что, Генерал из преисподней меня задери, происходит? Я пытался с ней поговорить, узнать в чем собственно говоря дело? Что происходит? Но разговоры ни к чему не приводили. У меня осталась единственная возможность узнать правду, что же на самом деле происходит с моей ученицей. Устроить за ней слежку я мог множеством способов, от самого простого – нанять следящих за небольшую плату, до очень изощренного и дорогого магического. Но я решаю все узнать сам.
Шелест своеобразный крыльев старины-ската успокаивает. Легкий ветер шелестит шерстью, смешно щекочет за ушами, вот только мне не до смеха. Мы поднялись высоко. Выше могут только боги. Упорно вглядываюсь вдаль. Точнее вниз и в перед. На самом пределе видимости острого тигриного зрения маячит чуть различимая глазом точка. Это Лиафел. Опять, как уже много раз бывало, она пытается скрыться одна, без сопровождения. Она что, не понимает как это для нее опасно? Она еще не столь опытна чтобы путешествовать одной, тем более на такие расстояния. И куда она летит, вот основной вопрос, ядовитым шипом засевший в моей голове. Теряю ее из вида. Значит пошла на снижение. Что же, последуем за тобой, хитрюга. Никто еще не уходил от твоего учителя, и ты, Девочка не уйдешь. Снижаюсь за Ли, не приближаясь, удерживаюсь на почтительном расстоянии. Так, есть приземление. Неприметная полянка. Интересно, что ей тут понадобилось. «Та-а-ак. СТОП! А это еще КТО?. Кто же это?» Нет, не разобрать, слишком далеко. Даю скату команду на резкое снижение. В голове каша. «Ли с кем? Для чего? Кто это? Что ему надо от моей Девочки?». Приземление, срываюсь с места. Несусь со всех лап. Скорее, только бы успеть, только бы он не сделал ей ничего плохого. Вот она, полянка еще чуть-чуть, трансформируюсь. Топоры в полную боевую. Уже привычно вздыбливается шерсть на загривке, привычно мышцы наливаются силой, влетаю на полянку и …
-Лиафил?...
Я не узнаю своего голоса. Я не верю своим глазам. Этого не может быть! Почему? Потому что этого не может быть никогда. Она. Моя Тигрица. Она. И что она делает? Она целуется. С кем? С Мартином. С Мартином? С МАР-Р-РТИОНМ!!! Как такое вообще возможно? С этим проклятым лучником, с моим самым главным врагом!!
- Элвин…
Она явно не ожидала такого поворота событий, она напугана, это видно. Я чувствую ее страх. Но она боится, не это чудовище, которое ее похищало, нет, она почему-то боится меня. Меня, своего учителя и защитника. Меня, который никогда ее не обидел ни словом не делом. Меня, который любит ее больше всех на всем этом свете, белом, черном и любом другом. ПОЧЕМУ?
- Что здесь происходит?...
Вновь не узнаю свой голос. Он дрожит, он готов сорваться в звериный рев. Это ничтожество раскрывает крылья. Он прячет ее за себя. ПРЯЧЕТ! ОТ МЕНЯ! Как будто я могу причинить Ли вред. Я, который любит ее больше всего в этом мире. Сердце рвется наружу. Оно готово разорвать мне грудь. Красная пелена накатывает на глаза, словно стараясь скрыть от моего взора весь этот кошмар. Но я еще держусь, стараюсь собрать в кулак жалкие крохи спокойствия и хладнокровья.
- Так вот ты где постоянно пропадаешь. Лиафел, пойди ко мне!
Удивительно, но в подобном напряжении голос словно живет отдельной от меня жизнью. Он успокоился, стал твердым и требовательным. В отличии от меня. Пелена залила глаза. Я уже не вижу ни Ли, ни этого негодяя. Лишь их размытые силуэты передо мной.
- Лиафел, немедленно пойди ко мне!
Она не хочет. Она схватилась за него мертвой хваткой. Почему? Девочка моя! Почему ты меня боишься? Что с тобой?
- Оставь ее в покое.
Это уже не мой голос. Не мой и не Ли. Мысли ворочаются в голове неохотно. Словно вся кровь прилила к глазам и мыслям стало неимоверно трудно. Чей это голос? Мартина! Мартин, это имя стучит в голове сотней колокольчиков, тысячей маленьких кузнечных молоточков, разбивая остатки сдержанности на мелкие осколки.
- Не лезь не в свое дело!
Удивительно. Но голос столь же спокоен как и раньше. «А мы оказывается можем жить с тобой разными жизнями, приятель» промелькнула мысль, и тут же затерялась в тысячах других, которые в отличии от своей подруги, все так же медленно копошатся в голове.
- Я буду вмешиваться когда сочту нужным. И сейчас я говорю тебе, оставь ее в покое.
Мысли от неспешного ползанья моментально разгоняются до неимоверных скоростей, буквально раздирая голову. Глаза уже ничегошеньки не видят, хотя я чувствую что они широко открыты. Мышцы, до этого сжатые тугой пружиной расслабляются, отправляя лапу с зажатым в ней топором в стремительный но недолгий полет. Неприятный «чавкающий» звук ударят в уши. Крик. Не мой. Это кричит Ли. Боги, только не это! Неужели я … ее… Крик Ли отрезвляет. Пелена моментально исчезает с глаз. Спасибо вам Боги. Ли кричит, но она цела. Топор намертво зажатый в лапе наполовину торчит из груди Мартина. В его глазах страх. Он боится. ОН БОИТСЯ! Это ничтожество боится меня! Как же ты жалок, Сид! Над головой негодяя начинает расти белое свечение, Ли сложив руки в молитвенном жесте начинает читать заклятия исцеления, но не дочитав его до конца застывает. Почему? Может она все поняла и теперь на моей стороне? Нет, проклятье, нет, нет и еще раз нет! Это молодой маг, один из моих учеников, непонятно откуда здесь взявшийся наложил на Ли заклятие. Она не может двигаться. Ну погоди щенок, получишь у меня с полна за то что позволил себе подобное. Удар. Удар, еще удар…
- Элвин, умоляю тебя, остановись!
Она плачет, нет, она рыдает! Слезы бурными горными речками вырываются из ее глаз. Очень хочу выполнить ее просьбу, но лапы не слушаются. Они взяли пример с голоса, и теперь точно также живут своей жизнью, нанося удар за ударом. «Чавкающие» звуки, когда топор входит в тело, сливаются в один сплошной и очень неприятный «Чавк». Они рубят, кромсают, калечат ненавистного их хозяину врага. Кровь. Чужая алая кровь и куски плоти летят во все стороны. Мысли. А куда делись мысли? Ни одной. Голова пуста и чиста как у новорожденного. Наконец-то лапы заканчивают сумасшедшую пляску смерти и виснут по бокам двумя безжизненными плетьми. Они все в крови. Кровь везде. На лапах, на топорах, на моих доспехах, даже на губах я чувствую вкус чужой крови. Мартин стоит передо мной на коленях с безумными глазами. Наверное он до сих пор не верит что это произошло. На месте, где совсем недавно была его грудь и сверкающие доспехи сплошное кровавое месиво. Когда-то белоснежные крылья окрасились красным. Он падает, закатив глаза. Он мертв. Ли, моя Тигрица, которая ни перед кем не склоняла голову падает на колени. Она ползет к его изуродованному телу. На четвереньках. Как собачонка, как рабыня. Боги, Девочка моя, что он с тобой сделал? От чего ты рыдаешь над телом главного врага твоего учителя? Трус. Ну какой же он все таки ТРУС! Тело исчезает. Он побоялся воскреснуть передо мной, хотя опытная Ли была рядом. Ничтожество, в который раз убеждаюсь «Ну какое же он все таки ничтожество». Лапа тянется к Ли. Берет ее руку.
- Пошли.
Я резко дергаю ее вверх, буквально отрывая от земли. И откуда взялись силы? Еще мгновение назад в лапах не осталось ни капли сил, а сейчас – пожалуйста, их даже больше чем было. Ли все продолжает, даже не рыдать, слезы уже закончились, всхлипывать. Она опять падает на колени.
И тут пришла злость. Обычная звериная злость. На все. На всех. На нее, на него, не себя.
- Вставай!
- Эл, ты … ты не понимаешь …
Ничего не хочу слышать сейчас. От нее в особенности. Хочу побыстрее сгинуть с этой проклятой полянки и увести отсюда Лиафел. И забыть. Побыстрее забыть все, что произошло. Выкинуть из памяти. Стереть. Изрубить топорами, как только что изрубил тело Мартина.
- Ты права, сейчас я ничего не понимаю.
Я действительно не понимаю что произошло. Осознание придет позже. А пока голова чиста и светла.
- И я не уверен, что хочу все это понять. Но видимо придется. Поднимайся, Аид вызывает.

Если друг оказался вдруг,
И не друг, и не враг, а так…
(В.С. Высоцкий)

Насколько же хрупкой может быть мечта? Это не определить. Хрупкость мечты можно только почувствовать самому. Проникнуться той болью, что сопровождает каждого из нас, когда вдруг наши мечты рушатся. Разбиваются о стены безразличности и жестокости мира. Мечта – хрупкое душевное создание. Она рождается в наших душах и умирает в них же. Вместе с мечтами умирают и частички души. Особенно хрупка мечта тигра. За толстой шкурой, острыми клыками и могучими лапами зачастую прячется ранимое существо, которое всякий может обидеть не то что делом, словом. Мечта тигра старается спрятаться поглубже, забиться в самом потаенном уголке души и никогда, никогда не вылезать оттуда. Она боится что неповоротливое создание раздавит ее, сомнет в порыве ярости, уничтожит, сотрет с лица земли. Мечты тигра, очень хрупки и болезненны. Они всегда самые сокровенные и потаенные. Никто никогда не узнает о мечтах голубоглазого котенка в громадном, озлобленном на этот мир Тигре. Мечта тигра неисполнима подчас никогда.
Вот и моя самая глубокая, самая сокровенная мечта разбилась. Умерла под напором обстоятельств. Она наверное очень хотела жить, но жестокий мир не очень учитывал ее желания. Мечта умерла, когда мои глаза увидели Лиафел с ним. Мечта кричала Лиафел: - «Не убивай меня, не надо! Я не заслужила, да и Эл тоже». Но Ли не расслышала это жалобный вопль и своим страхом, своей безразличностью она убила мою Мечту. В месте с мечтой Ли убила и часть моей души. Она конечно этого не хотела, просто так получилось. Но теперь…
Все изменилось за считанные секунды. Мир перевернулся с ног на голову. Нет. Конечно мой скат все также летел, я все также стоял на его могучей спине держа на руках Ли. Все вроде бы осталось таким же. Но мое отношение к миру, к окружающим меня существам, вот что изменилось. Безвозвратно. Осознание. Оно приходило постепенно. Осознание того, что случилось буквально получасом раньше. Осознание что в приступе всесокрушающей ревности я, убив пусть и негодяя, обрек свой клан, наше с Аидом детище, минимум на солидные финансовые расходы. О худшем даже не хотелось и думать. Лиафел как и раньше я держа на руках нес в город драконов, к дому Аида. Она была без сознания. Бедная моя Девочка. Натерпелась ты сегодня более чем достаточно. И это хорошо что ты сейчас без сознания. Ты несомненно потребовала у меня объяснений всего что произошло, а я, уж извини, не смогу тебе их дать. Раньше, может быть, при других обстоятельствах я и открыл бы тебе свое сердце, но теперь НЕТ! Ли, как ты могла? Как ты могла так поступить со мной!
Лиафел лежала на моих руках, и чувства боролись во мне. Боролись за нее. Любовь боролась с ненавистью. Симпатия шла в атаку на отвращение. Привязанность точила мечи против призрения.
Что она в нем нашла? В похитителе? Он должна его ненавидеть, также как и я, а может быть даже и сильнее. Ли, я же все отдавал тебе. Я хотел чтобы ты вобрала в себя все то что не удалось мне. Я мечтал чтобы ты стала выше меня. Превзошла меня во всем! Я старался в тебе реализовать все то, чего не смог достичь сам. Я желал возвести тебя на вершину этого мира. Ну разве это плохо? И. конечно, я хотел быть рядом. Пусть не мужем, на это я не смел даже наедятся, пусть верным другом, слугой, собачонкой у ног, лишь бы рядом. Но ты выбрала его, того с кем я никогда не сяду за один стол. Кому я никогда не пожму руку. Для него у меня лишь топоры и ненависть. Конечно ты еще молода, но ты уже имеешь хороший жизненный опыт, который я все таки успел передать тебе. Ну разве ты не видишь, разве ты не понимаешь что он с тобой играет? Ты для него мышка. Маленькое серое беззащитное животное. Твое сердечко будет разбито. Ну разве ты не видишь то, что вижу я? Или твои чувства к нему настолько велики что они застят тебе глаза? Он хищник, и когда ты ему надоешь, он просто наступит тебе на грудь и безжалостно вырвет твое сердце. Не для того чтобы насытится, нет, он не того полета птица, чтобы убивать из чувства голода. Он убьет твои чувства ради забавы, ради чувства собственного достоинства и превосходства над тобой. Бедная моя Девочка. Как мне тебя оградить от твоих чувств. Как мне донести до тебя то, что вижу я? Как мне открыть тебе глаза на него? Как же хорошо что ты без сознания. Такое ощущение что ты просто спишь, и все, как раньше. Так спокойно на душе. А то что будет дальше, это будет дальше. В борьбе за тебя, я свой ход сделал. Теперь его ход, и не сомневаюсь, он будет подлый.
Вот уже и Город Драконов. Я командую скату снижаться. Под нами проплываю сначала бедные кварталы, забитые грязными торговцами, бродягами, ворами и мошенниками. Все улицы забиты народом. Под ногами, на мостовых и не только, кругом грязь, слякоть. От кварталов поднимается в небо нестерпимая вонь гниения, отходов и еще не пойми чего. Я морщу нос, мне противно. Но это по большому счету ничто, в сравнении с тем что мне предстоит. Я уже догадываюсь кого я встречу у Аида.
Вскоре западная часть города закончилась, вонь и грязь остались позади. Вот уже под ногами не спина верного и надежного ската, а брусчатка городских улиц. Вот и дом Мастера. Надо привести Ли в сознание, не понесу же я ее к Аиду в подобном состоянии. Слегка, убрав когти, шлепаю Ли по щекам мягкими подушками лап.
- Ли, очнись. Приди в себя ученица.
Она открывает глаза. Какие же они у нее все-таки красивые. Большие, глубоки, манящие. Озера без берегов, бездонные моря. Я тону в них, на морде сама собой всплывает умиленная улыбка.
-Эл, где мы? Чего ты на меня так смотришь? Чего улыбаешься?
Хм… да… чего то я расслабился. Ну-ка соберись тряпка. Тебе сейчас предстоит еще одна битва, только теперь уже не на топорах. И в конце концов ответь ей что-нибудь. Неужели так и будешь стоять держа ее на руках и пялится на нее как кот на кусок мяса? Опускаю Ли на землю, и вопрос где мы отпадает сам собой.
- Что ты на меня так смотришь, Эл? Со мной что-то не так?
Это что же, я до сих пор пялюсь на нее с идиотской миной на морде? Убираю улыбку.
- Да нет, Ли, все… все с тобой в порядке.
Беру ее за руку.
-Пойдем. Нас наверное уже заждались.
В кабинете Аида нас действительно уже заждались. Но никак не наше опоздание было причиной сердитых лиц и злобных оскалов морд всех присутствующих здесь. Я оказался пророком. Мало того, что этот мерзавец трус, так он еще и ябеда. Видимо сразу как воскрес и подобрал с земли нюни, сразу побежал жаловаться сильным мира сего. А вы то, вы то, господа оборотни, куда смотрели когда присваивали этому ничтожеству майора? Два огромных волка, как будто услышав мои мысли уставились на меня. Ну что ж, смотрите, коли есть желание. За смотр, как известно денег не берут. Прохожу мимо, лишь удостоив их презренным взглядом. В конце концов это они тут в гостях, а я, почти что у себя дома. Со всего размаху плюхаюсь на софу, по хозяйски раскинув руки закидываю ногу на ногу. Смотрите, смотрите, Имперцы. Вот где я видел вас самих, вашего жалкого майоришку и весь ваш никчемный клан! Думаете я вас боюсь? Думаете я буду перед вами на коленях ползать и просить о снисхождении. Ничего подобного. Я гордый воин, и никто, даже вы, тем более вы, не сможете меня изменить мое мнение. Та-а-к, а что у нас делает милейший господин Мартин? Ой, Боги вы мои Боги, сидит, глазки прикрыл, реснички дрожат, что страшно? Или стыдно? Губки надул, ишь ты, всеми обиженный. У окошка сел, что воздуха до сих пор не хватает? Видать знатно я тебя приложил, на долго запомнишь.
- И так, я готов выслушать ваши претензии.
Аид, дружище! Какие у них могут быть претензии? Кроме территориальных? Их же хлебом не корми, дай чужую землю отвоевать. Властители мира. Н-н-ненавижу! Хотя, не перебиваю. Понимаю, Старичок, понимаю, ты должен соблюдать регламент переговоров.
- А что тут выслушивать? Разве Вы не в курсе ситуации?
Так его дружище. Еще пару подобных взглядов и этот шелудивый пес начнет ерепенится. Молодчина Аид! Как я жалею что не могу так же хладнокровно держаться со всеми. Особенно с ними.
- Представитель вашего клана убил нашего сослуживца. В момент убийства он состоял в отряде и, несмотря на то, что никто из отряда не помогал ему, они воспрепятствовали чтению молитв во спасение нашего Майора. Причины убийства, лично мне, не ясны и я требую объяснений. Претензии понятны?
В отряде? Псина, глаза разуй? Или протри, если они у тебя от лености жирком заплыли! Какой отряд? То что не пойми откуда нарисовался этот мальчишка, и околдовал Ли, в этом моей вины нет! А то что изрубил его в капусту, так на то есть основания. Я люблю Ли, а этот мерзавец…
- Вполне.
Давай Аид, давай Старичок, наподдай этой заносчивой волчьей морде! Пошли его подальше! Пошли его… росянок сочком ловить… за Генералом помет убирать! Пусть катится отсюда и думает куда его послал Мастер клана…
-Элвин? Что ты можешь сказать?
… Элвин? Что ты можешь ЧЕГО? Аид, Старичок это же я, Эл! Ты чего? Не понимаю? Ты что заставишь меня оправдываться перед этой сворой негодяев? Мастер, ЗА ЧТО? Что такого то я натворил? Чем вызвал твою немилость? Или… или ты тоже испугался этих… Но как же так, Аид? Ты никогда никого не боялся! А сейчас? С тобой то что, старый приятель?
- Да ничего. Ваш сослуживец позволяет себе слишком много.
Я никогда не стану оправдываться перед Имперцами! Тем более в присутствии Ли и этого ничтожества!
- Не будет лезть, куда его не просят, конфликтов тоже не будет.
Ну что, собачонки, съели? Съели тигра? Не дождетесь, нет тот я оборотень на которого можете свои пасти открывать! О, уже начинаете терпение терять, зубками скрежетать? Ну давайте, давайте устроим тут хорошую драку! А зубками скрежетать не советую, эмаль сотрете, разболятся потом. Или я вам их сотру, вот этим вот топором, вместе с вашими надменными ухмылками.
- Это не объяснение.
Для кого не объяснение, для тебя не объяснение, Серая Морда? Так спроси своего никчемного майора. Я чувствую, что начинаю жутко злиться. Злость накатывает все сильнее и сильнее. Надо успокоится, а то, я уже натворил дел. Не хватало по окончании всего этого обречь клан на заранее проигранную войну с Имперцами.
- Элвин? На основании чего ты совершил нападение?
Да, старый приятель, не ожидал я от тебя такого. Ты говоришь с ними также как и со мной, то же надменный тон, те же выражения. Значит и ты туда же, значит так тому и быть. Хорошо, Старичок, я им отвечу, только я не думаю, что ты будешь рад моему ответу.
- Мартин, может быть, вы его как-то спровоцировали? Может вы позволили себе некорректное отношение к Лиафел? Учитывая прошлое, я вполне могу такое допустить.
О! А вот это уже интересно! Ну что, отвечай. ОТВЕЧАЙ НЕЧТОЖЕСТВО! Как и чем ты меня спровоцировал? Может напомнить что ты себе позволял по отношению к Ли? Или сам все помнишь? Расскажи, расскажи им всю правду, если у тебя осталась хоть капелька части и собственного достоинства!
- Я никогда не обижу Лиа.
Лаконично. Оказывается у тебя и чести нету. Как ты живешь в этом мире, если у тебя нет ничего святого! Ну, если ты боишься правды, тогда я расскажу всем какой ты на самом деле негодяй, и пусть Ли услышит в первую очередь…
- Да уж конечно! С твоим появлением, у Лиафел и у всех нас, одни неприятности! Кто позволил тебе похищать ее?! А? Кто позволил тебе ее удерживать? Кто позволил вам вмешиваться в нашу жизнь?
Зачем я все это говорю, для чего унижаюсь перед всеми? Непонятно. «Здравствуй голос, ты опять за старое? Может уже хватит жить отдельно от хозяина?» Пелина опять начинает застилать глаза. Так, а это уже очень нехорошо. Только не сорваться, Только не сорваться!
- Жизнь моего клана вас не касается! Вы первые все это начали! Сначала похищаете наших сослуживцев, диктуете нам, как себя вести, а потом, что я вижу? Этот ваш Майор ухлестывает за Лиафел! Совсем недавно он ее в плену держал, а теперь поет ей всякие небылицы! А эта, и слышать рада! Но ее я не могу судить, она молодая, глупая! Чтобы ей голову вскружить ума много не надо! Но он! Будь у него хоть капля благородства и чести, он себе никогда бы не позволил ничего подобного! Начиная от похищения и заканчивая своими любовными похождениями! Вот мое объяснение!
Ох что же я несу!
– Вот что я скажу. Мы, как доминирующий клан, обязаны следить за порядком на наших землях. И, как бы вам это не нравилось, мы можем себе позволить диктовать правила поведения средним кланам…
Вы можете диктовать условия кому угодно, но не мне. Никогда я не стану вам подчинятся! Я воин в пока еще свободном мире! И никто мне не указ!
- Вот когда дорастете до нашего уровня, тогда условия будете ставить вы. На своих территориях. А пока что будет так, как скажу я. Что касается самого нападения… Элвин, ни вас, ни меня, ни кого бы то ни было, не касаются личные увлечения и … эээм… интрижки сослуживцев. Так что причину нападения считаю неоправданной. Предлагаю ограничиться публичными извинениями и денежной компенсацией. Разумеется, от Элвина. Думаю одного миллиона юаней вполне достаточно.
Извинений? Да вы с ума что ли все посходили? Доминирующий? Да еще хоть слово и я вам горла начну грызть своими зубами! Интрижки? Никогда у моей Девочки не было и не будет интрижек с этим отродием росянки! Миллион?! Хе, а может вам под дверь наложить шесть кружочков с палочкой? Миллион?! Хе, может перед вами шкуру с себя снять? Миллион?! Да скорее вы от меня дождетесь миллион зуботычин вам и вашему клану вместе, и каждому по отдельности! Этого есть у нас! Этого на всех хватит! Для «дорогих» гостей ничего не жалко!
- Да вы с ума сошли!
Я даже от возмущения, негодования, ненависти и злобы вскакиваю с кушетки.
- Никогда я не буду извинятся перед ним! И тем более давать ему деньги!
Вот. Знайте все! Никогда не бывать этому!
- Хм… тем хуже для вас. Отныне ваш клан вне закона. До встречи.
Ехидная ухмылка вновь наползает на собачью морду Имперского мастера. Я стою ошарашенный подобным заявлением. Что же получается, эта псина нам войну объявляет? Вот это наглецы. Вот это хамство. Но что то надо думать. Аид, ну хоть ты что-нибудь скажи, пока он не ушел. Я-то и так уже лишнего наговорил. Но Аид бледен. Он остолбенел и впал в непонятное оцепенение. Да. Теперь я чувствую что он боится. Боится Империю. Что ж, старый приятель, видимо здесь и расходятся наши дорожки. А ведь сколько мы с тобой протопали вместе по этой земле. Сколько битв перенесли. Сколько чудовищ пало от наших с тобою рук. Но, видимо засиделся ты без боев, без хорошей рубки. Знать так тому и быть. К тому же, если я останусь в клане, мне придется либо извинятся, чего я никогда не сделаю, либо клан втравят в войну, чего я также не хочу, как и ты, дружище.
- И кстати! Элвин, твои переживания по поводу увлеченности Мартина и Лиафел, беспочвенны. Мартин скоро женится и будет хорошим мужем. Не так ли, Мартин? Так что заходите на огонек, повеселимся.
Обрадовал! Я весь «лучусь» от счастья. А раньше ты этого не мог сказать, Псина шелудивая? Я б сидел и помалкивал. Ли, бедная моя девочка. Я с этой нервотрепкой совсем забыл про нее. Стоит все там же у двери. На нее смотреть больно. На ней лица нет. Вот до чего может довести Тигрицу смазливы лучник. Да, девочка, ты видимо всерьез влюбилась в это ничтожество. И помочь тебе уже я не смогу. Я чувствую всю ту неприязнь к себе которая исходит от тебя. Я ее буквально шкурой ощущаю. Вот и еще одна, да даже не одна а главная причина уйти. Лапа тянется к плечу. Нашивка маршала, долго я тебя носил, но наверное пора нам с тобой и расстаться. Тихий хруст. Нашивка легко отрывается от мантии. Аид все еще продолжает смотреть невидящими глазами вслед ушедшим Имперцам.
Лиафел все также стоит у двери, только на сей раз не одна. Мартин подошел к ней и что-то бубнит. Что? Уже все равно. Пусто говорит все что угодно. Я выпотрошен. Я пуст. Чувствую себя раковиной без краба. Нет желания даже кричать. Я устал. Слишком длинным был этот день. Кладу нашивку на стол перед самым носом Аида. Тот опускает глаза, смотрит, но ничего не говорит. Я принимаю это как молчаливое согласие и направляюсь к двери. Ли, она даже не видит меня, она смотрит только не него. Ли, повернись. Удостой меня взглядом и я останусь. Я извинюсь перед Мартином. Заплачу ему денег. Только посмотри на меня. Я ведь в шаге от тебя стою. Ли. Нет. Она смотрит только на него.

Одиночество всегда приходит неожиданно. Ты можешь его ждать, ты можешь его представлять, ты даже можешь знать точный час его прихода. Но к нему никогда невозможно подготовится заранее. Одиночество падает на тебя как гром среди ясного неба. И уже не отпускает, если в твоем сердце образовалась пустота. Маленькая, пока еще совсем незаметная, но уже гнетущая, будь уверен, скоро она превратится в бездонную пропасть, в которую начнут падать все твои мысли, чувства, эмоции. Единожды накативши, одиночество не отпускает никогда. Я брел по грязным улицам западной части Города Драконов, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Разговор с Имперцами закончился плачевно, не только для меня. Для всех. Естественно кроме самих Имперцев. Даже, по моему, негодяй Мартин не получил удовольствия по его окончании. Это заставляло задуматься. Нет, не о его чувствах к Ли, не было там никаких чувств. Цирк, представление, фарс, все что угодно только не настоящие чувства. Я даже мысли допустить не мог что это ничтожество может питать что-то настоящее к Лиафел. Этого не могло быть. Я в это не верил. Да и не хотелось мне о нем думать. Я думал о Ли. Думал о том, почему же все-таки она предпочла его мне? Тут дело не во внешности, точнее не только в ней. Ли умная девочка, она не станет бросаться на первую встречную смазливую мордашку. Надо копать глубже, нужно понять что руководило Ли в выборе между мной и им. Что же, что она нашла в этом проклятом Имперце?... Имперце… ну-ка мысль, стой, куда-а-а! Имперце, говоришь… Империя, самый сильный клан нашего мира. По сравнению с Империей мой, уже бывший клан, ничто, песчинка в сравнении с горой. Логично. Думай дальше, Эл, думай. Империя ей может дать защиту, новые навыки и умения, деньги, в конце – концов. Нет. Ли не такая. У нее благородная душа и еще пока что чистое, открытое для других сердце. М-да. Для других. Видимо я в число «других» ну никак не вхожу. Хватит Эл, прекрати себя жалеть. Забыл что ли, жалость, это самое страшное оскорбление для воина! А ты воин! И ты вернешь себе Лиафел, если будешь Думать, думать и действовать, а не распускать нюни как это любит делать Мира. Продолжаем. Если не защита, не деньги и не навыки, то что еще, что еще ей может дать Империя? Власть. А вот это уже похоже. Ли никогда не чуралась власти. Даже наоборот, она ее хотела. Да и сейчас хочет. Она просто этого сама еще не знает. Подозревает это в себе, догадывается, но до конца не понимает. Я это заметил после присвоения ей звания. Как она быстро и умело начала командовать молодыми бойцами. Как безукоризненно они ее слушались. Она для них в считанные дни стала непререкаемым авторитетом, хотя для нее авторитетом не был даже я. Элвин, если ты и не гений, то во всяком случае не дурак, это точно! Значит все-таки власть. Вот чего не хватает моей девочке. Моя Тигрица жаждет править. Значит моя задача предоставить ей это право.
Я не заметил как миновал северные городские ворота и направился прочь от города в неизвестном самому направлении. Да я и не хотел знать, куда несут меня лапы. Несут, и слава Богам. Я был слишком увлечен рассуждениями о будущем. Мне необходимо было вернуть Ли. Я не видел дальнейшую жизнь без нее.
Власть. Власть бывает местной. Бывает жестокой, а бывает всеобъемлющей, когда властвующему, принадлежит все. Интересная идея. Всё… А было бы не плохо объединить все земли нашего мира под руководством единого правителя. Лиафел бы понравилась подобная идея. Может быть. А может быть, и нет. Но во всяком случае пока что я другого выхода не вижу. Ей нужна власть и я ей ее дам! И чтобы никто не смог претендовать на ее место у власти, необходимо сделать ее единственным правителем нашего мира. Разумеется, могущественным кланам это не понравится. А кто вообще будет спрашивать их мнение? Кому нужны эти могущественные кланы? На каждого сильного найдется более сильный. На каждого могущественного найдется еще более могущественный. Значит, задача у тебя следующая, Эл – стать самым могущественным в мире воителем, собрать вокруг себе самых сильных в мире воинов, захватить все земли, при этом не забыв уничтожить Империю, так, на всякий случай, чтобы не смогла помешать в будущем. И в итоге возвести Лиафел на трон, а самому остаться ее придворным. Идея хорошая. Правильная. Но вот только как ее осуществить? Как там говорил кто-то из древних:- «Разделяй и властвуй», так кажется… ну что ж, значит будем разделять. Первое: это самому добиться могущества. Легко сказать…добиться могущества. Как? У меня ни денег, ни жилья, да я уже изрядно проголодался, не ел ничего с самого утра. Да, еда это ладно. А вот два первых пункта: деньги-жилье. Где взять? Эх, дорога, куда же ты меня ведешь, к каким разбойникам в руки? Дорога? Разбойники? А это идея, у этих всегда есть чем поживиться. Заодно и доброе дело сделаю. Они гораздо слабее меня. Могут нападать только на слабых новичков и отбирать у них последние крохи. В результате крохи новичков складываются в приличные богатства. Одна проблема почти решена, а вторая…да и вторая тоже, если разогнать разбойников из их лагеря, то … то будет не только дом, но еще и хороший задел на будущее. Для начала действий моему клану необходима будет мало-мальски пригодная для обитания база. Желательно, скрытая от посторонних глаз. А лагерь разбойников подходит под это как нельзя лучше. Отличная задумка. Только вот теперь как найти разбойников и их лагерь? Очень просто. Снимаю доспехи, обряжаюсь в лохмотья. И вперед на север. Уж кого-нибудь из «лесного братства» я встречу на этой дороге.

Дорога. Много в мире разных дорог, трактов, путей, тропинок. Но каждый из нас выбирает для себя ту единственную, которая ему кажется верной. Идти по этой дороге иногда легко, иногда трудно, но бывает так, что по этой дороге идти просто невозможно. Дело даже не в том, что ты не знаешь, что встретит тебя в конечной точке маршрута. Дело в том, что сама дорога подчас заставляет тебя свернуть, найти более легкий путь. Дорога борется с тобой, не хочет приводить тебя к своему финалу. Может быть потому, что в финале тебя ждут несметные богатства, а может быть потому, что финалом дороги станет и той собственный финал. Этого никто не знает. Даже сама дорога. Дорога это всего лишь путь уготованный тебе самой судьбою. Вот так и я плелся по своей дороге, перебирая лапами сначала по теплой булыжной мостовой, затем по дорожной пыли, которая забивалась куда только можно, еще позже под лапами стало сыро. Пыль постепенно превратилась в грязь, и чем дальше я шел, тем больше распутица брала верх над дорогой, превращая мой путь в борьбу между когтями и скользким месивом под лапами.
Ничего, думал я тогда, это меньшее из зол, Эл, которое тебе предстоит перенести, это всего лишь дорога, мокрая земля разбитая сотнями, тысячами ног и лап прошедших по ней. Иди, иди вперед и только в перед. У тебя есть цель. Если ты ее не достигнешь, то зачем вообще выходил на эту дорогу. Извинился бы перед этим мерзким лучником, заплатил бы деньги Имперцам. Ну, подумаешь, потерял бы сам себя, зато не плелся бы грязный, мокрый, замерзший и голодный по этой дороге. А ты думал, если решишься кардинально что-то изменить, то тебя будут ждать уютная постель и чашечка свежей куриной крови перед сном? Извинятся перед этим ничтожеством? Имперцам - деньги? Да никогда! А раз никогда, то прекрати ныть драная трусливая кошка, сожми клыки и вперед. То, что ты увидишь впереди, в том нет ничего того, что ты уже не видел. Убийства? Хочешь сказать, сам не безгрешен, а? Хочешь сказать, никогда никого не убивал? Вспомни недавнее происшествие с Мартином. Вот то-то же. Иди, иди приятель.
Слякоть и распутицу постепенно сменили ледяные корки на лужах. Серое, от грозовых туч небо, сменилось свинцовой пеленой над головой. Снег ложился мягко. Лапы скользили по льду, но я шел. Часы сливались в дни, дни – в недели. Я упорно шел незнамо куда. Нет, я знал куда иду. Я иду к своей цели. К цели, за которой меня ждет Лиафел. Некогда лоснящийся на солнце черно-белый мех превратился в клочья, свисающей с боков бурой шерсти. Ну, просто вылитый пилигрим, нищий, оборванный. Лакомый кусочек для «работников ножа и топора». Но о встрече с разбойниками, я думал как о чем-то само собой разумеющемся. Основные мои мысли были заняты Лиафел. Сколько я уже прошел? Сколько мне еще предстоит пройти, я не знал. И как всегда бывает после долгих неудач, судьба слегка улыбнулась мне из-за свинцовых снежных туч.
Солнце, которое, конечно, не видно было за серым маревом облаков, клонилось к закату. Дорога была пустынна и нелюдима. Даже птицы, хотя какие птицы могут быть в этом суровом краю? И те куда-то подевались. Про мелкую лесную живность я вообще молчу. Резкий изгиб дороги, лапы все также спокойно ступают по топтаному снегу. Наступает темнота. Я вижу перед собой две фигуры, вроде люди, а там, да кто их разберет. Ну не ужели? «Лесные братья», вы ли это? Как же я вас рад видеть. Подходите, подходите, берите голыми руками заблудшего оборотня. «Братья» действительно двинулись на встречу.
- Эй, усталый путник, куда это несут тебя лапы в столь поздний час?
Сказал тот, что оказался при ближайшем рассмотрении человеком, и судя по оружию, воином. Одет он, конечно, был так себе. Неказистые доспехи, сидели на нем плохо. Было видно, что они ковались не под его фигуру, а были или украдены, или сняты с мертвого тела. Но топоры, отливающие даже при тусклом свете заходящего солнца за облаками, зеленью, могли кому угодно внушить уважение к их обладателю.
- Ну, несут, - просто ответил я.
Сейчас главное косить под дурачка. Показать этим неудачникам, что я растерян, а еще лучше – напуган. Хотя, я никогда не отличался актерским талантом. В отличие от негодяя Мартина. Но, нужно постараться.
- Фу, грязный он какой-то, в лохмотьях, да еще, небось, и блохастый, - заявила жрица, стоящая рядом с воином. Заявила в полголоса в надежде, что я не расслышу.
Но я расслышал, и вполне отчетливо. Весь я был напряжен. Мышцы, как и раньше, наливались силой. Спина ощущала ребристые рукояти топоров, спрятанных под лохмотьями. Вот только шерсти я не позволил ощетиниться на загривке. Хотя, какой там ощетиниться, шерсть была настолько сваляна и грязна, что захоти я даже поднять ее, уверен, ничего бы не вышло.
- У него и брать то нечего наверняка, кроме этих лохмотьев, - продолжала сокрушаться по поводу моего внешнего вида жрица.
Ну, сокрушайся, сокрушайся. Обзывай последними словами. Только не отпускай, бери в плен, завязывай глаза, веди меня в свое логово, девочка.
- А мы это сейчас выясним! - сказал воин и сделал пару шагов вперед.
М-да. Какой же ты все-таки жалкий, разбойник. Доспехи сидят как на корове седло. Топоры держишь, словно не опытный юнец. Что ты с ними будешь делать, мальчик, когда пред тобой во всей своей красе предстанет Элвин, маршал клана … эмм, уже не маршал, но все равно.
- Так, все-таки, куда лапки навострил, Киса? Я тут с тобой шуточки шутить не собираюсь. Отвечай, червяк, когда с тобой человек разговаривает!
Ох, сколько пафоса было у него в голосе, сколько отваги и превосходства, словно не разбойник со мной разговаривал, а сам мастер Империи. Те же интонации, то же чувство безнаказанности. Парень, а вы с ним случайно не родственники, а? Было бы забавно.
- На север, - буркнул я, стараясь унять дрожь в голосе от предчувствия скорой схватки.
Только бы не выдать себя, только бы они поверили, что я всего лишь несчастный путник и ничего больше. А на самом-то деле, я он и есть. А так ли я их превосхожу? Давно уже не ел нормально, мелкое лесное зверье, перехваченное на дороге да вода из луж не в счет. Это чтобы совсем с голоду не сдохнуть. Спокойно Эл, кто бы он ни был, он менее опытен, а значит слаб. И не начинай задирать себя, кто испугался до боя, тот заведомо его проиграет.
- Коты идут на север, коты идут на север! - с ехидной ухмылкой на грязном лице передразнил меня разбойник.
Ну глумись, глумись над несчастным животным, сопляк. Отольются тебе скоро Кошкины слезки. Только ты меня в плен возьми, ну или … как это у вас там, у разбойников называется?
- На север, - повторил я тем же голосом, что и раньше. И добавил.
- А вам то что, благородный воин? Хотите сопроводить бедного пилигрима?
И тут он начал хохотать. Даже не хохотать, а ржать как жеребая кобыла, во всю свою маленькую человеческую глотку. Это меня покоробило. Я бы одним движением челюстей перегрыз бы глотку этому наглецу. Но я должен был играть, во что бы то ни стало. И я играл.
- У-ха-ха-ха… Ой, не могу…
Умирал от смеха бандит.
- Ух-ха-ха-ха, «Благородный воин», нет, ты это слышала. У-хо-хо-хы. У-ху-ху-ху. Хрю, хрю… - он даже неожиданно начал хрюкать от удовольствия, видимо так ему было весело сейчас.
Веселись, веселись ничтожество, не долго тебе смеяться осталось. Забыл что ли поговорку, про того, кто последним смеется?
- Проводить пилигрима? Куда? На тот свет? Это мы запросто! – Заявила жрица, также как и ее дружок, покатываясь со смеху.
И ты туда же, ничего, девочка, ничего. Хоть и было у меня правило не трогать женщин, но в твоем случае я сделаю исключение. Уж поверь мне. И это исключение, тебе ой как не понравится.
- Зачем смеетесь, – упавшим голосом спросил я, хотя желание расхохотаться вместе с ними было велико, я еле сдерживал улыбку – Лучше бы пригласили путника в гости, накормили, напоили, обогрели. Это вам зачтется, благородные воины.
Правильно, Эл, они поверили в то, что ты явно недалек умом. Это добрый знак. Продолжай, еще немножко осталось. Только не перегни палку. Не дай им разозлится на тебя и попытаться убить прямо на дороге. Разбойников сейчас конечно пруд пруди, но следующий шанс повстречать их на пути, может представиться не скоро.
- В гости? – уже, задыхаясь от смеха, переспросил воин – Нет, ты слышала, он еще и к нам в гости напрашивается. Каков храбрец! В общем то, мы тебе тоже самое и хотели предложить. Прогуляться с нами до нашего жилища. А уж если ты сам просишь, тогда нам тебя, можно сказать, Боги послали.
Воин очень резко вновь стал серьезен, зол и надменен.
- Ты пойдешь за ней, – он кивнул головой в направлении жрицы, – Ты нас рассмешил, за это мы тебя не убьем прямо здесь, на дороге. Но смотри, без глупостей! Попытаешься бежать, одной из твоих кошачьих жизней настанет крышка! Все понял?
Я кивнул, стараясь скрыть радостную ухмылку на морде. Вот оно. Наконец-то. Они берут меня в плен. Жрица, тоже в момент ставшая серьезной, без разговоров шагнула с дороги в лес. Я последовал за ней. Замыкающим, в нашей миниатюрной колонне шел воин, с топорами на перевес, готовый при малейшем моем неверном движении ударить в спину. Диспозиция была не из лучших. Попытайся я бежать, легким испугом я бы точно не отделался. Но дело в том, что бежать мне было совершенно незачем. Я безвольно топал за жрицей, ощущая, как у нее самой трясутся поджилки. Все-таки идти спиной к тигру не самое приятное из занятий.
Чем дальше мы уходили в лес, тем глубже становился снег. Жрица шла по тонкой корочке наста, совершенно не проваливаясь. Складывалось такое впечатление, что она не идет вовсе, а парит над самой поверхностью, переставляя при этом ноги. Мои же лапы проваливались в снег основательно, что мешало идти, и что самое паршивое, забирало много сил. Воин, пыхтя и отдуваясь, плелся сзади. Ему тоже было трудно, но он старался не подавать вида перед пленником. Всю дорогу никто не проронил ни слова. Жрица боялась. Воин старался не отстать, все же он был куда слабее меня. А я продумывал план, проигрывал в мыслях всевозможные варианты развития битвы на разбойничьей заставе. На моей стороне был эффект неожиданности, когда вдруг, перед этим отребьем предстанет не полумертвый от усталости путник, а воин, способный убить каждого из них по сотне и более раз. Но мне нельзя, ни в коем случае нельзя трогать жрицу. Пусть она воскрешает бандитов. Несомненно, она будет это делать. Я был в этом уверен. И мне необходимо убить их по многу раз, чтобы вселить истинный страх в их души. Внести невероятную сумятицу и панику в их ряды. Они больше никогда не должны вернуться в свои «охотничьи угодья».
Шли мы долго. Я по началу старался как-то запомнить дорогу, но уже наступила ночь, и вскоре я бросил это бесполезное занятие. Не было видно ничего, лишь впереди маячил силуэт жрицы, от которого я старался не отставать. Но вот уже впереди забрезжил слабенький свет, еле различимый меж могучих деревьев. С каждой минутой свет становился ярче, тьма расползалась прочь от него, словно опасаясь света. Поляна. Очень большая поляна, заставленная бревенчатыми домишками неказистых конструкций. Ни охраны, ни дозоров, ни постовых. Как же так можно, милые вы мои разбойнички. Любой же может вас взять за глотку глубокой ночью, когда вы, напившись, будете дрыхнуть без задних лап. Но ведь это мне на руку. Не придется гоняться за остатками по лесам. Костры горели повсюду, в жилищах, на улицах, если конечно промежутки между строениями можно назвать улицами, ну и конечно на «центральной площади» пылал самый большой костер в этом «царстве огня». Наша процессия шла на «центральную площадь», небольшой пяточек земли без строений, и отовсюду на меня смотрели. Я чувствовал на себе самые различные взгляды. Некоторые смотрели с любопытством, некоторые с опаской, но большинство, в наглую, глазело на меня с неприкрытым отвращением в глазах. Меня поставили на всеобщее обозрение возле костра на площади. И сразу же ко мне стал стекаться лесной народец. Да, это было еще то зрелище, нищие из бедных кварталов Города Драконов по сравнению с этим отребьем, могли считать себя богатеями. И этих несчастных мне сейчас придется убивать множество раз. Даже немного жаль стало их.
- Посмотрите на нашу добычу! – громогласно заявил воин, приведший меня сюда, – Мы его не обыскивали. Хотели, чтобы все было по-честному.
По-честному? Оборванец, ты вообще имеешь хоть малейшее понятие о чести? Хотя твоя и моя честь могут значительно разниться. Ладно, послушаем что ты еще скажешь.
- Мы обыщем его при вас. То, что найдем, разделим на всех поровну.
О! Даже так? Да что вы у меня, бедного путника можете найти?
- А тело? Куда денем тело, вожак? – пискнул кто-то из толпы.
Вожак? Это ничтожество ваш вожак? Да, ребята, очень вам не повезло с вожаком. Ну, тем лучше для меня и тем хуже для вас. Главное, подгадать самый удобный момент для начала атаки. Мышцы опять налились силой. Острый кошачий нюх чувствовал смрад идущий от всех этих жалких существ. Шерсть на загривке встала дыбом. И чтобы атака удалась, я резко трансформировался. Толпа охнула и отхлынула, ощетинившись кто чем. Тут были и мечи, и кастеты, и боевые посохи магов, даже, по-моему, кузнечные молота и рогатины присутствовали. Разношерстный лесной народец явно испугался моего внезапного превращения.
- Да чего вы боитесь? Ну встал он на две лапы, что с того, нас …
Но не успел вожак этой стаи бродячих собак договорить, как я, скинув лохмотья, обнажил свои доспехи, выхватил топоры.
- А вот что, мерзкое отребье! - прорычал я сквозь клыки, и ударил наглеца топором в спину, благо он стоял в шаге от меня. Вожак стаи хлопнулся оземь замертво. В толпе закричали. Но надо отдать им должное, толпа не бросилась тут же врассыпную. Кто-то выкрикнул:
- Бей его!
И все эти бедняги бросились на меня. Началась настоящая «свалка».
В моих руках заплясали топоры. Лапы закрутились в безумном танце смерти. Удары посыпались один за другим. В первые же секунды боя топоры обагрились кровью. И в тоже время над «полем боя» возникли лучи исцеляющих заклятий и всполохи воскрешающей магии. Первые убитые мною разбойники, после воскрешения, слабо понимая что происходит, отбегали в сторону отдышаться, придти в себя. Через пару минут первоначальная «свалка» превратилась в правильный круг, со мной в центре. Каждую секунду из круга выбегали по двое, по трое разбойников. Бросались на меня, и тут же падали с перерубленными руками и ногами, вспоротыми животами, отрубленными головами. Но и мне тоже доставалось. Удары мечей, кастетов, молотов то и дело достигали своей цели. От доспехов отскакивали стрелы, но, к сожалению, не все. Магические заклятия, без труда преодолевая бесполезную от них тяжелую броню, начали рвать тело на куски. И тут за дело принялся «Золотой идол», носимый мною под доспехами. Он, словно живой, чувствовал мое состояние, и когда боль от ран становилась непереносимой, «идол» начинал действовать. Как же мне не хватало сейчас Лиафел, ну или хотя бы Миры. Их исцеляющие заклятия действовали мягко и аккуратно, заживляя рана и почти не принося при этом болевых ощущений. «Идол» же, напротив, причинял серьезную боль. В его задачи не входило действовать мягко, его основной задачей было сохранять мне жизнь. И он сохранял. С хрустом срастались поломанные кости. По новоиспеченным ранам, то и дело, пробегала обжигающая волна, и раны, с неприятным чваканьем затягивались. «Золотой идол» не имеет души, он не живой. «Идол», с завидной периодичностью, вливает в тебя порцию жизненных сил, когда твои собственные подходят к концу. А уж как ты себя при этом чувствуешь, ему все равно.
Враги поднимались на ноги и снова падали под моими топорами. Мое тело плясало на одном месте, рассыпаясь ударами направо и налево, топоры мелькали в воздухе, словно разряды молнии во время самой жуткой грозы. Крики заполнили все лесное убежище разбойников. Еще совсем недавно белая снежная поляна стала ярко красной. Жрицы разбойников старались во всю, но их заклятия были слишком слабы. Напор и скорость, с которыми обезумевший тигр, как, наверное, казалось разбойникам, убивал их, заставили толпу на короткое время отступить. Но, эта маленькая передышка пошла на пользу не только «Лесным братьям».
А в душе было пусто. Ни единой эмоции. Я просто убивал. Мне нужна была эта поляна, и совсем не нужны были эти несчастные. Некоторые из них, не выдержав накала боя, исчезали, воскрешаясь в ближайших городах. Но большинство очертя голову, вновь и вновь бросались на меня с перекошенными болью, ненавистью и страхом лицами. И все повторялось с начала. Жрицы шептали заклятья, воины шли в бой, пытаясь достать и хоть сколько-нибудь нанести повреждения этому «бессмертному» чудовищу, которое убивало их одного за другим.
Убитых воскрешали, наверное, в сотый раз. Те, немного придя в себя, в сотый раз бросались на меня с яростными криками, и снова умирали под ударами моих топоров. Я был весь забрызган кровью. Чужая кровь маленькими ручейками стекала на землю с моих доспехов. Мой именной медальон окрасился красным. Но разбойники не отступали. Хотя их ряды редели с каждым моим ударом. Я даже начал уважать этот сброд, за их упорство и неимоверное желание наказать обидчика. Ночь, лесная зимняя ночь, непроглядная и суровая близилась к своему логическому завершению, уступая место первым лучам утреннего света. И тут случилось то, что я никак не мог себе представить. Их лидер, воин убитый мною уже не один десяток раз, лицо которого было белее снега, отбросил топоры, упал передо мной на колени, склонив голову, и закричал:
- Прекрати, Великий Воин! Достаточно крови! Мы больше не в силах тебе противостоять! Что ты от нас хочешь?
Мои топоры замерли в сантиметрах от его головы. Я даже сразу и не понял что происходит. Захотелось крикнуть ему, а за одно и всем остальным «Убирайтесь отсюда! И не возвращайтесь никогда в это место! Оно теперь принадлежит мне!», но вместо этого неожиданно даже для самого себя, и уж, тем более, для самих «Лесных братьев», я очень тихо и спокойно произнес:
- Служи мне!
Он опешил. В его глазах замелькала неуверенность. Смятение, отразилось жуткой гримасой на испачканном собственной кровью, лице. Но колебался он ровно полстука сердца.
- Слушайте все! - крикнул он, наверное, из последних сил. И все его услышали. Толпа встала как вкопанная, и опустила оружие. - Мое имя Ност! И я отдаю свою жизнь, свою честь и свою смерть на милость победителю. Я присягаю на верность этому воину! Буду служить ему верой и правдой, пока Боги не призовут меня к себе!
И чуть тише, но не менее слышно для всех остальных:
- Теперь я твой верный раб и слуга. Я присягаю тебе, Хозяин мой. Мой Повелитель!

Зависит все, что в мире есть,
От поднебесной выси.
Но наша честь, но наша честь,
От нас одних зависит.
(х/ф «Мушкетеры 20 лет спустя»)

Право сильного решает многое, а зачастую и все. Вот только любить это право заставить не может. Все мы покоряемся воле победителя, пусть даже эта воля для нас неприемлема. Победитель забирает все. Но лишь наша душа, наша честь остается с нами. Душа сильного не нуждается в жалости. Ему незнакомы понятия совести и чести. Сила сама навязывает тебе те понятия, которые считает приемлемыми для себя. Сила разрушает твою душу. Не успеешь заметить, как все вокруг пляшут лишь под твою дудочку, если ты сильнее остальных. У слабых есть два выхода, или подчинится, или уйти.
Ност встал, поклонился мне и заковылял прочь. Ничего в нем уже не напоминало того ехидного задиру, который встретил меня на дороге. По его сгорбленной спине было видно, что он подчинился лишь моему «Праву сильного», но не более. В душе, наверняка, Ност остался таким же свободолюбивым и лихим лесным разбойником, коим и был до этой ужасной ночи. Ко мне потянулся лесной народец. Окровавленные, изуродованные моими атаками. С болью и ненавистью в глазах. Сначала по одному – по двое, а затем и большими группами они подходили ко мне, приклоняли колени и головы, говорили, а зачастую, шептали слова клятв в верности, так как сил уже ни у кого не осталось. Сбивались, начинали снова. Они присягали мне, становясь фактически моей собственностью. Я не просил от них подобного. Лесной народец знал, что правда всегда на стороне сильного. И они принимали «мою правду». У них просто не было другого выхода. Хотя, выход есть всегда. Но эта, сокрытая в лесах от посторонних глаз, деревушка - все, что у них было. И они хотели сохранить за собой хотя бы это. Это было их право. Никто из них так и не осмелился посмотреть мне в глаза. Они называли меня Хозяином, Повелителем. Ох, как же не нравятся мне подобные словечки. Я почувствовал себя одним из Имперцев, и мне стало от этого очень противно и горько. Когда-то давно я приносил себе клятвы не принуждать никого ни к чему. И сейчас я их нарушал. Но этот народец не знал, с самого начала своей жизни в этом мире, ничего кроме «права сильного». Это были их правила игры. Игры, под названием жизнь, в которую я вмешался, и которую сломал своей неповоротливой и грузной тигриной тушей. Мне стало стыдно, но что-либо сделать было уже поздно. И тут мне в голову пришла интересная мысль: «Элвин, старичок, тебе нужны воины для осуществления твоих планов. Так зачем же пренебрегать тем, что само идет тебе в руки. Посмотри на этих несчастных. Вот твоя будущая армия. Вот те воины, которые возведут Лиафел на престол». Я еще раз осмотрел разбредающийся по своим хижинам и домишкам народец. М-да, воины тоже мне, отребье. Как были они никем, так и остались. Хотя если вспомнить ту ярость, ту отвагу, с которой они бросались в самоубийственные атаки, то можно предположить, что из них могут получиться весьма неплохие воины. Естественно при должном уровне обучения и грамотном руководстве. Эл, а не ты ли не так давно возглавлял один из не самых слабых кланов этого мира? Не ты ли обучал и более молодых и менее опытных бойцов искусству войны? Не ты ли создавал из сопливых юнцов отменных воинов? Не ты ли … ну хватит! Я! Вот она, моя будущая армия! Ну и чего ты встал как истукан? Скажи ми что-нибудь! Пока еще сильны их впечатления от твоей мощи, пока ты еще можешь им внушить «свою правду»!
- Стойте, – сказал я, ровным и спокойным голосом. Все до единого, даже самые ослабленные, остановились, поворачиваясь ко мне дабы услышать чего же, все-таки, хочет от них их новый Хозяин, - Лесной народ. Не смотрите на меня как на Хозяина. Я вам не хозяин. Я возвращаю вам ваши клятвы в верности и преданности. Всем до единого. Если вы захотите, я уйду. Но я хочу вам сказать одно. Что за мной, могут придти и другие. И уж они точно не уйдут, а вы действительно станете их рабами. Посмотрите на себя, оглянитесь вокруг. Что вас окружает? Не знаете? А я скажу вам. Страх, грязь и ничего человеческого. Вы грабите на дорогах случайных прохожих, чтобы выжить. Разве достойно такое существование воинов?
- Да разве мы воины? – сказал кто-то из толпы. «Лесные братья» стали собираться вокруг меня. Мои слова их заинтересовали.
- А разве нет? – вопросом на вопрос ответил я, – И кто скажет мне, что это не так, с тем я без зазрения совести скрещу топоры. Я видел ваши глаза, когда вы бросались на меня в атаку. Я видел в них страх и ужас! Но разве никто в жизни не испытывал страха перед более сильным? Испытывали мы все! Но не все, испытывая страх, смогут пойти вперед, заранее зная, что проиграют. А вы шли, все, до единого! Это может говорить только об одном, что вы тоже воины, смелые и отважные. Я могу вас научить всему, что знаю сам, если конечно, вы пожелаете учиться у меня. Не смотрите, что я силен. Я такой же бездомный бродяга, как и вы. Когда-то, я был маршалом клана, но после предательства самых близких мне существ, я вынужден был стать никем. Я также, как и вы сейчас, уступил более сильному. Но я не стал падать пред ним на колени. Я ушел. Потому что у меня есть гордость. У вас она тоже есть, просто вы знаете, что значит быть никем, а я тогда этого не знал.
Вперед вышел Ност, поддерживаемый с обеих сторон. Силы, видимо, в конец оставили бывшего вожака «Лесных братьев». Стоя в подобном состоянии, он заговорил:
- В твоих словах есть смысл, Воин. Но что мы можем? Ты раскидывал нас как пушинки. Один. Нас всех. Мы с тобой-то справится не в силах, а что уж говорить о кланах этого мира. Это селение, да небольшой участок дороги, вот и все что у нас осталось. Дорога нас кормит, а лес дает кров. Мы давно так живем. Да и зачем нам все это менять?
- Если тебе нравится так жить, Ност, я не стану мешать. Но если ты хочешь что-то изменить…
Ност меня перебил, грубо и нетактично, к нему опять возвращалась его твердость духа. Но нахальства и иронии в голосе я не заметил. В голосе были только боль и отчаяние.
- Нравится? Да что ты можешь вообще знать о том, что мне нравится, а что нет? Ты не жил рядом с нами, тебе не известно, что значит умирать от голода. Тебе не ведом лютый холод зимней ночи. Ты никогда не видел умоляющие глаза, окружающих тебя, просящие хоть кроху еды! Что ты вообще можешь знать о нас, воин? Ты думаешь, мы по своей воле обитаем здесь? Думаешь, мы не хотели бы быть благородными кавалерами для своих дам? Хотели! Каждую ночь я мечтаю о том, что когда-нибудь всему этому кошмару придет конец. Что я выберусь отсюда сам, и выведу своих людей. Дабы ЖИТЬ, а не существовать, как мы сейчас! Да что ты вообще…
Он оттолкнулся от своих «провожатых», но силы еще не восстановились в воине, и он рухнул на колени. Я подошел к нему, помог встать, отряхнул доспех от кровавого снега. Поддерживая, взглянул ему в глаза. К чести своей он не отвел взгляд как раньше. В его глазах я увидел многое, и ненависть ко всем, и страх, и былое предательство. Но больше всего в этих глазах было просьбы, да нет, даже не просьбы, а мольбы о помощи.
- Послушай меня, Ност. Я могу помочь тебе и твоим «Лесным братьям». Да, я не знаю всего того, о чем ты мне сейчас говорил. Но я умею воевать, Ност. Я – воин! Я могу вас научить бороться за право быть среди сильных. Я могу передать вам свои знания. Научить вести бой, рассказать о стратегии и тактике. Помогу вам набраться опыта, стать гораздо более сильными, нежели вы сейчас. Я расскажу и передам вам все, что знаю сам.
И тут ни с того ни с сего воин, который буквально полчаса назад был готов убить меня, упал мне на плечи и разрыдался. Слезы огромными каплями скатывались по его перепачканному лицу, оставляя чистые бороздки за собой. Он пытался что-то сказать, но не мог, давясь собственными слезами. Рыдал Ност долго и надрывно. Наверное, он выплакивал сейчас, все наболевшее в его душе за многие годы. Да, думал я, как же тяжело быть таким как Ност и его «собратья по несчастью». Как же тяжело видеть в мире лишь тьму, и ни одного лучика света. Спасительные слезы очищали его почерневшую душу, смывали налет грязи с его совести.
-Учитель – наконец выдавил из себя он, все еще глотая слезы – Мастер, возьми нас в обучение. Научи не бояться. Научи быть смелыми. Научи постоять за себя. Научи, как можно сбежать из этого ужаса. Умоляю тебя, Учитель, заклинаю. Не бросай нас. Ты же видишь, что мы опустились на самое дно. Ты же чувствуешь, что мы боимся всего на свете. Я знаю, ты чувствуешь. Учи-и-итель…
Тут он запнулся, не найдя больше слов, и слезы с новой силой хлынули из его глаз. И кем бы я, по-вашему, после этого был, если б развернулся и ушел? Этим несчастным была нужна моя помощь. Моя поддержка и мои знания. Мой опыт, наконец.

Бойцы, копаем отсюда, и до обеда…
(неизвестный прапорщик)

Дисциплина мобилизует, дисциплина вдохновляет, дисциплина придает сил. Когда воин дисциплинирован – ему не страшно поражение, он уверен, что даже если он оступится, ему подставит плечо идущий рядом в строю. Воинская дисциплина, складывается из многих факторов, но первыми и основными – являются смиренность и послушание, как бы парадоксально это не звучало. Смиренность к тяготам и лишениям, послушание командирам – наставникам, вот залог самого удачного и боеспособного подразделения. Все остальное – мелочи. Все остальное придет со временем.
- Равняя-я-я-Сь! Смир-На! – Рявкнул я. Нестройные ряды «Лесных братьев», хотя нет, на разбойников они уже похожи не были, передо мной стояли шеренги будущих воинов, борцов за справедливость, подтянулись. Кое-как встав в одну линию.
- Ну что за курицы ощипанные, а? А-а-Тставить! Равняя-я-я-Сь! Смир-На! Вот, уже лучше! Доброе утро Бойцы!
- Зравь. Жлам. Маср. – Хором рявкнули полторы сотни глоток в ответ на мое приветствие. Они стояли передо мной, как на параде, вытянувшись во фрунт, с гордо поднятыми головами. В глазах светилось, нет, скорее горело ярким огнем нетерпение, жажда учится, жажда постигать что то новое, и даже как это не странно, жажда работать. Уже две недели я прибывал в лагере разбойников. Да что ж я все разбойники и разбойники. А-а-Тставить разбойников. В учебно-тренировочном лагере будущего сильнейшего клана в мире. Разбо … кхем, солдаты, воины, бойцы, но уж никак не разбойники, старались во всем мне угодить, ловили каждое мое слово, каждый мой жест. Беспрекословно исполняли все мои приказы. Не потому что боялись меня, а потому что уважали, знали, все сейчас делается, делается для их блага, понимали, что превыше дисциплины – может быть только дисциплина. Это все я им объяснил, когда только приступал к занятиям с моей будущей несокрушимой армией. Оборванцы и отщепенцы этого мира оказались на редкость благодарными слушателями. О них никто никогда не заботился, никто не проявлял к ним столько внимания. Поэтому, зерно, посажанное в такую благодатную почву, взойдет обязательно, и при должном уходе разовьется в налитый соком и жизнью колос. Мои новоиспеченные бойцы увидели во мне лидера. Того, кто вытащит их из ужаса, в котором они находились очень долгое время. Они мне поверили, и я старался оправдать их надежды. Конечно, разбойничьих привычек и манер до сих пор было хоть отбавляй, но чего я от них хочу, всего за две недели? Над искоренением подобного необходимо работать и работать. Привычки, выработанные годами очень трудно искоренить. Моя новоиспеченная армия пока что признавала только «право сильного», которое мне периодически приходилось подтверждать. Зачастую подобное подтверждение сопровождалось серьезными наказаниями, но они по-другому пока не понимали. Это были их «правила игры», и если я хотел «играть» в одной команде с ними, я должен был соблюдать эти «правила». И я старался. Старался, как мог. И не только из-за того что хотел помочь этим несчастным обрести себя, передо мной стояла более глобальная цель.
Первоначально, как и водится, я занялся вопросами обороны. И уже через неделю, вокруг лагеря была налажена система наблюдательных вышек, устроенных на деревьях. Вышки были оборудованы со знанием дела, хорошо замаскированы. От вышек к лагерю тянулись коммуникации сообщения – веревки, с привязанными на концах колокольчиками. Примитивно, но вполне действенно. Наблюдатели на вышки заступали посменно, через каждые 4 часа. Также был оборудован «штаб обороны», куда сводились все колокольчики с вышек. В штабе тоже неслось круглосуточное дежурство. Также при штабе постоянно находился небольшой отряд, дабы, хоть на время задержать нарушителя, до подхода основных сил. Каждая вышка охватывала не только свой сектор наблюдения, но и часть двух соседних секторов. Таким образом, сводилось к минимуму возможность «прозевать» нарушителя, идущего по границе сектора наблюдения. Как только было закончено сооружение наблюдательных вышек, я вздохнул с облегчением. Теперь к нам точно никто не сможет подкрасться незамеченным. Но это еще не все. После окончания сооружения первой линии обороны, вышек то есть, мои бойцы принялись устанавливать по периметру всевозможные ловушки. Тут были и волчьи ямы, и всевозможные капканы, и самострелы, в общем, «случайный прохожий», не знающий проходов в системе ловушек, не смог бы дойти до лагеря не оставшись калекой.
Теперь необходимо было заняться обустройством самого лагеря. Сносились старые хибарки, понастроенные то там, то тут. Ни их месте возводились добротные и теплые бревенчатые казармы. В лагере сразу прибавилось свободного пространства. Люди были заняты делом, и это дело им нравилось. Никто не отлынивал от работы, все вкалывали на равнее, и мужчины, и женщины. Был налажен охотничий промысел. Каждый день несколько групп уходило в лес за мелким зверьем. По началу редкая охота завершалась удачей, но чем опытнее становились охотники, тем больше в лагере прибавлялось еды. И если раньше добытой дичи еле хватало на всех, то теперь еды было даже в избытке. Пришлось отрывать яму под продуктовый склад.
Жизнь в лагере нормализовывалась. Только вот спокойная жизнь мирных охотников меня не очень устраивала. Настало время для начала боевой подготовки моей будущей армии. На окраине лагеря было в считанные дни возведено стрельбище для лучников. Начались походы в подземные лабиринты. Сначала естественно под моим руководством. Как же радовались мои «вояки» выходя из лабиринтов целыми и невредимыми, да еще с мешками сокровищ, отобранных у подземных монстров. Из этих нехитрых заработков началась складываться казна будущего клана. Доспехи погибших воинов, найденные в подземельях, распределялись между моими подопечными по мере необходимости. Так сказать по способности и по потребности. Через три – четыре месяца мне удалось сформировать первый мало-мальски пригодный к самостоятельным походам в подземные лабиринты боевой отряд. Его командиром стал Ност. Ох, и везучим же оказался этот парень. Из первого же самостоятельного похода, они принесли золотую форму для создания магического амулета.
Время шло, сначала не спеша, затем побежало. Если, по началу, я справлялся со всем сам, то теперь на многое у меня попросту не хватало лап, глаз и прочего. Мне необходимы были помощники, и первым из них, стал Ност. Он впитывал всю информацию от меня, как губка. Вскоре Ност стал моей правой рукой. С его помощью дела пошли гораздо успешнее и быстрее. Затем к нему присоединилась Тисл. Молоденькая, неопытная замарашка – жрица оказалась весьма прилежной и способной ученицей. Очень быстро она обогнала в своем развитии многих своих сослуживцев. Тисл стала командиром боевого отряда №2. Моя армия, тихой сапой, набирала мощь. Постепенно мои воины стали выбираться из лагеря в близлежащие города и деревни. Ковали у кузнецов доспехи и оружие, приобретали у аптекарей зелья, ну и конечно сами учились. Мужчины учились кузнечному делу, дабы выковывать более прочные доспехи, женщины постигали ремесло алхимии, варили зелья. Заодно они производили разведку на местности, собирали слухи и сплетни, которые зачастую несут информации гораздо больше, нежели все остальные ее источники вместе взятые.
Но не всем военная наука давалась так легко, как Носту и Тисл. Были и такие с кем приходилось по долгу возится, внушать, а порой и вбивать в их головы то, что я пытался до них донести.
- Равняя-я-я-Сь! Смир-На! Как ты стреляешь, боец? Что это за стрельба? Ты вообще в мишень целишься, или ты задумал попасть своему товарищу в задницу? – Орал я на одного из молодых лучников, - У тебя что, глаза на затылке, как ты вообще лук-то держишь? Ты так лучше свой зад держи над дыркой нужника, чтоб не провалится! А лук надо ласкать, как будто это твоя любимая, с ним нежно надо, аккуратненько, чтобы ему больно не сделать. А ты рвешь тетиву как лазурный дракон свою глотку, когда ему яйца режут.
- Но, Учитель…
- А-а-Тставить разговорчики! Будешь стрелять по той сосне, пока на ней не останется ни одного яблока…
- Учитель, а на соснах яблоки не растут! – заявляет с сарказмом его более удачливей и опытный сослуживец. Все начинают дружно хохотать. Я тоже не стесняясь ржу как конь вместе с ними, но чтобы восстановить «статус-кво», резко меняю выражение морды на серьезное, говорю:
- А раз ты тут самый умный, то сейчас пойдешь, найдешь корзину яблок, залезешь на сосну, и будешь развешивать их до тех пор, пока этот «мазила» не станет попадать в каждое яблоко с первого выстрела! Все понятно? Исполнить!
Теперь настала очередь впадать в панику этому шутнику.
- Учитель, где же я сейчас столько яблок найду? Учи…
- А-а-Тставить разговорчики боец! Ты получил приказ, будь добр исполнять его без обсуждений! Мне все равно где ты яблоки искать будешь, но ты их найдешь! А если нет, то этот неудачник будет стрелять не по яблокам на сосне, а по твоей пустой черепушке под сосной, пока не начнет попадать с первого выстрела! Все ясно?
- Так точно, Мастер!
- Исполнять! – и уже боле мягко, - Будет тебе, сопляку, впредь наука, как перебивать старших!
- Так точно, Мастер! – Орет во всю глотку провинившийся, но уже с улыбкой на лице, - Будет мне, сопляку, наука! Есть, достать яблок! Есть, научить «мазилу» стрелять! Разрешите идти?
- Иди! Остальным – вольно. Продолжать занятия по стрелковой подготовке.
Попадались, конечно, экземпляры, которым просто хотелось головы снести. А толку? Им без голов только лучше б стало, мысли о выпивке и бабах не отвлекают, думать ни о чем совсем не нужно. Не жизнь – а малина.
- Боец, ты что творишь?
- Дерево пилю, Мастер!
- Кто приказал?
- Так, вы же и приказали.
- Да неужели, и когда?
- Три дня назад.
- А почему только сегодня пилишь?
- А я только сегодня эту пилу у четвертого отряда спер!
Ну не идиот-ли? Но, за исключением подобных бойцов, мое воинство набиралось опыта. Росло в моих глазах. Я их учил быть сильными, доблестными, честными. Но, не только я учил их. Мои бойцы тоже учили меня. Учили скрываться, учили быть незаметным, не выделятся из толпы. Я стал для «своих учеников» частью чего-то нового, большого, без чего они не могли уже себе представить свою жизнь.
Но как и все остальное, процесс обучения постепенно двигался к своему завершению. Под моим началом сформировалось уже 20 полноценных боевых отрядов, штаб со своими аналитиками, вспомогательные службы. Отличные доспехи и первоклассное оружие были теперь у всех. Сотни часов изнурительных тренировок превратили некогда грязных разбойников в настоящих воинов. Лучники били без промаха на двести шагов. Жрицы, набравшись опыта стали настоящим «эликсиром бессмертия» для бойцов первой линии атаки. От былой разбойничьей жизни в лагере не осталось и следа. На построении командиры отрядов стояли прямо и гордо. Не было больше в их глазах страха. Глаза лучились жизненной энергией и уверенностью в завтрашнем дне. Под стать своим командирам, также гордо и уверенно, стояли и рядовые бойцы. Теперь передо мной стоял вытянувшись во фрунт настоящий Клан, с которым можно было начинать осуществление второй стадии моего плана. Набрав в грудь побольше воздуха, я начал:
- Равняя-я-я-Сь! Смир-На! – Все как один, с четкостью выполнили команду. Да, теперь на этих ребят любо – дорого глянуть. В очередной раз подумал я. – Бойцы! Наступил час, которого мы так долго ждали. К которому мы шли с таким упорством. Было пролито не мало пота, да и крови тоже. Вы теперь не шайка разбойников, скрывающаяся по лесам. В теперь настоящий Клан. Помните все, чему я вас учил. Не придавайте. Не причиняйте боль другому, без ведомой на то причины. Будьте внимательны к своим сослуживцам, всегда старайтесь подставить свое плечо раненому. И тогда вы достигните успеха. Сегодня я был в Городе Драконов и зарегистрировал новый клан, о котором вскоре узнает весь этот погрязший во лжи и бесчестии мир. Отныне мы не просто группа единомышленников, отныне Мы – Черное Крыло!
- Ура! Ура! Ура! – раздался слитный рев полутора сотен глоток, и тут же смолк.
- Вольно, Соклановцы! – сказал я на последок, - Разойдись!
Вновь раздался восторженный рев моей армии, и воздух полетели, начищенные до блеска, шлемы.

Вперед, обезьяны! Вы же не хотите жить вечно…
(неизвестный лейтенант)

Война, как много в этом слове… воины ведутся с незапамятных времен, и будут вестись до скончания века. Война – игра для сильных духом и телом. В каждом поколении найдется хоть один, кто испытал на себе все то, что называют войной. Война не делает различий между большим и малым, молодым и старым, в ее жернова попадают все, до единого. Войны ведутся из за любого пустяка. Оскорбление, любовь, жажда денег, власти, территории, это малая толика причин начала войн. Зачастую самые страшные воины разгораются из-за пустяка, не достойного, при ближайшем рассмотрении даже намека на внимание. Но, к сожалению, в войнах гибнут не те, кто их развязывает, гибнет простой народ. Правители же отсиживаются за спинами солдат и с упоением наблюдают за чужой смертью. Как же это несправедливо.
В штабе, крепком бревенчатом сооружении, собралось много народу. Здесь были все командиры боевых групп, штабные аналитики, командиры групп поддержки, ну и, разумеется, я. Вокруг большого круглого стола, но котором лежала карта предполагаемого района боевых действий, склонилось несколько человек, нанося на карту стрелочки, пунктирные линии, квадратики и прямоугольники с кружочками. Аналитики разрисовывали и просчитывали все возможные варианты развития событий будущего сражения. Лица напряжены, глаза впились в карту, руки и лапы постоянно что-то рисуют, тут же стирают, рисуют снова, опаять стирают, рисуют-стирают, и так, кажется, до бесконечности. Остальные, стараясь им не мешать, тихонечко шепчутся в сторонке. Выходят из душного штаба наружу, глотнуть свежего морозного воздуха. Заходят обратно, стараясь при этом не лязгать доспехами, не громыхать оружием. Работа аналитиков затягивается, напряжение растет. Складывается такое ощущение, что еще немного, и в воздухе самопроизвольно начнут сверкать молнии. Гнетущее ожидание перерастает в тревожное нетерпение. Даже я уже не могу усидеть на одном месте.
- Прошу всех подойти к столу, - приглашает нас Лована, миниатюрная друидка, начальник группы аналитиков и ответственная за разработку специальных операций, - начинаем.
От нетерпения все почти одновременно вскакивают со своих мест, быстро подходят к столу. Вокруг стола уже не протолкнутся. Я подхожу последним, беспардонно расталкиваю плечами двух оборотней внушительного вида, те не обращают на меня ни какого внимания. Все глаза устремлены сейчас на Ловану.
- И так. Соклановцы. Завтра нам предстоит первое в нашей жизни сражение за территорию. Мы тут набросали… - хм, да уж, набросали, под красными и синими стрелочками, линиями и другими геометрическими фигурами не было видно самой карты. Все черкано – перечеркано. – …несколько наиболее вероятных вариантов развития событий. Нашим противником будет клан «Бессмертные». Мощный и сильный клан. Но, по последним разведданным, у него есть одна особенность, очень приятная для нас. Большинство основных бойцов этого клана – индивидуалы, не привыкшие работать в команде. Каждый старается тянуть одеяло на себя. Есть конечно и сработанные отряды, но их очень мало. О двух мы знаем точно, но возможно есть еще парочка. Так же из разведданных стало известно, что основная тактика их обороны, это фактическое отсутствие оной. Чаще всего оборонительные сражения «Бессмертные» проводят следующим образом: На главную дорогу выдвигается наибольшая часть войск, дабы сдержать удар наступления по главной дороге. И по возможности прорваться к оборонительным рубежам противника, при этом обе обходные дороги «Бессмертные» оставляют почти без присмотра. По три-четыре не особо сильных бойца. Также небольшой отряд остается в расположении их основной базы, для обороны кристалла.
Никто не проронил ни слова, все очень внимательно слушали начальника группы аналитиков. Никто не хотел пропустить ни единого слова. От того, что говорила Лована, зависли исход завтрашнего сражения. Первого и самого важного сражения для клана.
- При подобной тактике ведения оборонительных боев «Бессмертными», наиболее эффективным будет штатный вариант наступательной операции №4. И так, расстановка наших сил перед боем. Шесть основных боевых групп. Две группы прорыва. Две резервные группы и три группы энергетической поддержки. Плюс ко всему, Мастер уходит «свободным охотником». Тисл, – обратилась друидка к командиру боевого отряда №2, - передай командование отрядом, Кеосу. Завтра пойдешь персональным жрецом с Мастером.
- Есть, - только и ответила жрица.
- Все равно завтра твоя группа остается на базе, - Добавила к вышеупомянутому Лована,- завтра идут боевые группы один и четыре – группами прорыва; шестая, девятая, двенадцатая, тринадцатая, восемнадцатая и двадцатка – основными боевыми группами; тройка и семерка – резервистами; пятая, пятнадцатая и семнадцатая – группами энергетической поддержки.
- Есть… Есть… Есть… Есть… - послышалось со всех сторон. Командиры боевых групп, уже разделенных по назначению и функциональности начали делать себе кое-какие пометки.
Лована продолжала, начиная показывать действия групп на карте, выдвижения, перегруппировки, возможные замены и подмены. Командиры помечали себе ее указания, иногда перебивая ее и переспрашивая свои действия. Шла нормальная подготовительная теоретическая работа перед предстоящим боем. Лована перешла к разъяснениям персональных обязанностей каждого командира, оснащениям групп и другой специфической информации по теме.
- Всем все понятно? Вопросы! – наконец-таки закончила ответственная за разработку спец. операций. – Нет вопросов? Отлично. Тогда давайте разберем возможные контратаки противника и наши ответные контрмеры противодействия.
- Охххх, - прокатился по штабу недовольный вздох уже порядком подуставшего народа. Но никто не высказал ничего против. Наоборот все еще больше нагнулись над картой, и Лована продолжила свой, изобилующий военными терминами, монолог, редко перебиваемая кем то из присутствующих.
Обсуждение закончилось глубокой ночью. Офицеры расходились из штаба усталые и измученные. Огромный объем информации вывалили на них сегодня штабные аналитики. Но никто не пошел сразу спать. Командиры возвращались в свои подразделения для проработки этапов и особенностей операции со своими бойцами, разъясняя роль и место каждого из них в предстоящем сражении. Сон пришел в лагерь только к рассвету.
Утром я дал команду не трубить «Подъем». Люди очень устали, после вчерашнего. Им требовался полноценный отдых перед сегодняшним вечером. Но не смотря на это, первые проснувшиеся офицеры, начали покидать казармы уже в 9 часов утра. Все, не сговариваясь, направлялись к штабу, дабы самостоятельно или вместе с «соседями» еще разок «пройтись» по этапам предстоящей операции. Волнения не скрывал никто, но страх, если даже и присутствовал, а присутствовал он наверняка, ни в ком не был заметен. Даже у меня под доспехами тряслись колени. Сегодняшнее сражение за территорию было для меня таким же первым, как и для бойцов и офицеров моего клана. После обеда я приказал всем боевым группам, участвующим в сражении, отдыхать. Остальные же не сидели без дела и занимались своими непосредственными обязанностями. Наряды заступали в караул, на уборку территории и оборонительных линий. Кухня, так же как и вчера, и позавчера и много – много дней до этого, дымила трубами, разливалась приятными запахами вкусной еды далеко окрест. Лагерь жил своей обычной жизнью. Но нервное напряжение нависло над всеми грозовой тучей. Волновались штабисты, волновались бойцы и офицеры, но больше всех волновались те, кому сегодня предстояло ждать вестей с поля боя здесь, в лагере. Кому не суждено было, волей штабистов, возвестить на весь мир о зарождении новой силы, силы с именем «Черное крыло».
Близился вечер. В штабе зажигались огни, шла последняя отладка коммуникаций связи. У всех командиров боевых групп, участвующих сегодня в бою, была прямая связь со штабом, с главным координатором сегодняшнего сражения. От командиров групп информация шла на прямую к бойцам. Я так же как и все отстоял очередь в «оружейку», меня, конечно, пытались пропустить вперед, но я отказывался под всеми возможными предлогами, в конце концов я такой же рядовой боец, пусть и с должностью «свободного охотника». Получив свои топоры и передатчик, я отравился на плац, где уже собиралась «ударная группировка». Бойцы сами, без команды, выстраивались на плацу в ровные шеренги, тихо переговаривались с соседями по строю. Было такое ощущение, что еще чуть-чуть, и напряжение над лагерем выплеснется через край, разразившись ужасной грозой. Уж скорее бы в бой, думал я, скорее бы на врага с топорами наперевес. Все лучше, чем это неимоверно тягостное ожидание. От здания штаба отделилась фигура, и бегом направилась ко мне.
- Мастер,- прошептал отдышавшись боец, - начальник группы просит сдать нашивки. Говорит, будет лучше, если в бою на вас не будет знаков различия.
Я сорвал с плеча нашивку «мастера», протянул ее бойцу. Второй раз я уже срываю с плеча нашивку, промелькнуло в голове, только вот повод совсем другой, нежели раньше.
- Ударная группировка! Равняя-я-я-Сь! Смир-На! – спокойно сказал я, хотя голос от волнения подрагивал. – Бойцы и офицеры, по директиве штаба знаки различия сдать!
Все, кто стоял сейчас в строю, принялись срывать с себя нашивки и прочие знаки различия. Никто не задал вопросов «Почему? Для чего?». Все понимали, штаб придумал что то новое. Между рядами проходил то же боец, которому я отдал свою нашивку, и собирал знаки различия. Наконец последний офицер отдал посланнику свою нашивку. Тот козырнул мне, и трусцой побежал к штабу. Тисл подошла ко мне и встала рядом. Она сегодня мой персональный «опекун». Будет мотаться за мной «хвостиком» держа наготове или исцеляющее заклятие, или магическую стрелу, смотря что от нее потребуется.
- Боишся? – спросил я Тисл чуть слышно.
- Никак нет, - столь же тихо ответила она, - немного волнуюсь, вот и все.
- Ничего, когда начнется бой, все пройдет, - попытался я успокоить жрицу. Но и она сама все это прекрасно знала. Все мы волнуемся перед встречей с неизведанным.
- Ударная группировка, - это уже командный голос вырывался из моей груди, чтобы услышали все, - сегодня нам предстоит первое в нашей жизни крупномасштабное сражение. Вы все знаете что должны и как должны делать. Поэтому, много говорить не буду. Да направят нас на путь верный наши штабисты, да помогут нам Боги. Нара-Во! Порталам, на поле боя. Шага-а-м-м Арш!

Яркий свет портала исчезает так же внезапно как и возникает. Я стою во дворе замка, окруженного массивными стенами. Три провала ворот открыты настежь. Я сразу же отбегаю. На месте моего появления «выходят» из портала бойцы и офицеры ударной группировки «Черного крыла», так же как и я отбегают в разные стороны, оглядываются. Мерцающий, голубым светом, портал продолжает извергать из себя все новых и новых бойцов. Оглядевшись, бойцы и офицеры сразу начинают собираться по своим подразделениям.
- Ударная группировка, на связи штаб, как слышите меня, прием, - оживает передатчик голосом Лованы, - доложить о готовности.
- Гэ Пэ один к бою готов.
- Гэ Пэ два к бою готов.
- О Бэ Гэ один к бою готов.
- Эр Гэ два к бою готов.
- ГЭП три к бою готов, - раздается из передатчика, это несутся в штаб доклады командиров боевых групп о готовности.
- Вэ О к бою готов, - в свою очередь докладываю я в штаб. «Вэ О» это «вольный охотник», то есть я. Моя задача в сегодняшнем сражении особенная. Бегать по всему полю боя, поддерживать несущие потери или идущие в прорыв группы, вносить сумятицу в ряды противников, отвлекать на себя, устраивать засады, одним словом – «Вольный охотник». Тисл уже за моей спиной, в шаговой доступности от меня. Собрана, немного напряжена, в общем, готова на все сто.
- У Гэ, на позиции, - раздается из передатчика приказ штаба. Ударная группировка, в полном своем составе срывается с места. Я тоже не заставляю просить себя дважды. Тисл, неотступно следует за мной. Так, наверное будет наиболее верным решением сначала последовать на главную дорогу, за первыми четырьмя основными боевыми группами. Именно туда, по предположениям аналитиков, придется первый и самый мощный удар «Бессмертных». Четких боевых задач штаб передо мной не ставил, это значит я должен действовать на свое усмотрение. На свой страх и риск.
- О Бэ Гэ три, на месте. Занял позицию.
- О Бэ Гэ один, на месте. Занял позицию. Вижу неприятеля, идет «кучей». Пятьдесят шестьдесят. Направление, на нас. – доносится из передатчика голос Сэруса, командира основного боевого отряда №1. Значит, не ошиблись аналитики. Первый удар придется именно на основные боевые группы с первой по четвертую, по тактическим замыслам штаба, занявшие оборону на главной дороге. На них сейчас несется лавина из 50-60 бойцов неприятельской армии. Да, трудно ребятам придется, но они должны устоять, обязаны.
- ГЭП один два, по неприятелю, беглым, огонь, - отдает команду передатчик группам энергетической поддержки голосом все той же Лованы. По плотной приближающейся группе врага, из-за спин основных боевых групп, летят стрелы, магические и обычные. Это жрицы и лучники из групп энергетической поддержки открыли упреждающий огонь по противнику.
- ГЭП два, есть попадание, минус два, минус три – командир группы энергетической поддержки №2 докладывает в штаб о том, что удары его бойцов достигли цели, и сразу трое вражеских бойцов, под их стрелами, отправились на свою «базу» воскрешаться.
- ГЭП один, есть попадание, минус один, - и еще одного бойца в первой ударной волне лишился неприятель.
- ГЭП один два, - совершенно спокойно отвечает штаб, ЦП разобрать, ЗИ по усмотрению. Жрицы из групп поддержки прекращают огонь по врагу, разбирают цели поддержки, готовят заклятия исцеления к применению.
На оборонительные позиции первых четырех боевых групп налетает волна неприятельской армии. Начинается схватка. Жрицы из групп поддержки тут же начинают читать заклятия исцеления. В небе над полем боя вспыхивают их первые лучи. Я бросаюсь в схватку, Тисл отстав, оставаясь за спинами боевых групп, тоже начинает работу. Над моей головой вспыхивают лучи ее заклятий. Еще не начав боя, в меня начали вкачивать жизненную энергию. Справа двое оборотней налетели на лучника из О Бэ Гэ три, над его головой висит луч заклятия, но это парню помогает слабо. Прыжок. Удар. Оба оборотня охваченные молниями отлетают от лучника. Катятся кубырем. Настичь. Добить. Удар, удар, еще удар. Один из оборотней падает, и тут же исчезает. «Ушел» на воскрешение у себя на базе. Второй уже отошел от шока, бежит на меня. Уворот. Блок рукоятью топора. Вторым топором по ногам. Волк падает, с подрубленными ногами. Кричит. Удар сверху. Топор как, как горячий нож сквозь масло, проходит через его доспехи. Хруст. Хрипы. И второй враг отправляется вслед за своим менее удачным сослуживцем воскрешаться на базе. Встать. Оглядеться. Основные боевые группы держаться молодцом. Жертв пока нет. Но за спинами групп поддержки маячат силуэты резервистов, готовых в любой момент встать не место одной из групп, понесших потери и отходящих на перегруппировку. Тьфу, накаркал, ворон старый.
- Эр Гэ три, на место второй – оживает передатчик, - О Бэ Гэ два, отойти. Второй, отойти, кому сказано. – Значит во второй боевой группе первые потери. Первая кровь «Черного крыла» пролилась-таки на поле боя. – Резервная группа №3, стремглав бросается на место отступающей под ударами противника О Бэ Гэ два. Их осталось уже четверо, значит, двух бойцов врагам удалось на время убрать из боя. Но «Тройка» резервистов быстро затыкает, наметившийся было, прорыв. Фронт восстановлен. На меня с кошмарной гримасой на желтом лице несется «гора». Бао, отличный воин, мощный, бесстрашный идет в атаку. Но, не добежав до меня десятка метров, застывает в смешной позе. Это Тисл, очень вовремя наложила на монстра усыпляющее заклятие. У меня есть 15 секунд, пока этот громила не пришел в себя. Противное жжение по всему телу. Яд. А вот и хозяйка Бао атакует меня. Ядовитое заклятие очень болезненно. Особенно для оборотней. Я чувствую, как яд отбирает у меня силы. Но Тисл не дремлет, она четко знает свои обязанности. Взмах руками, вспышка над моей головой, и боль отпускает. Вовремя жрица применила заклятия – противоядие. Теперь пора заняться и хозяйкой мирно дремлющего в нелепой позе, желтого чудовища. Пыжок, вот я уже около друидки. Два удара, она смешно взмахивает ручками и падает замертво. Исчезает. Я не вижу, но точно знаю, что за моей спиной, растворяется в воздухе как утренний туман при первых лучах солнца, исчезает ее Бао.
- О Бэ Гэ шесть, восток, вижу противника, три – несется из передатчика доклад командира основной боевой группы №6, идущей восточной дорогой. На их пути всего трое неприятельских солдат.
- О Бэ Гэ шесть, ликвидировать. Гэ Пэ одн, прорыв, – все тот же спокойный и размеренный голос Лованы отдает приказ силами «шестерки» ликвидировать бойцов неприятеля, в то же самое время отправляя в прорыв ко вражеской крепости группу прорыва №1.
- О бЭ Гэ шесть, минус три, прошу разрешения поддержать Гэ Пэ один, - докладывает командир «шестерки». Быстро же они расправились с врагом. И теперь просят разрешение поддержать прорыв.
- О Бэ Гэ шесть, поддержку разрешаю, интервал пятьдесят, - дает добро командиру «шестерки» штаб. Основная боевая группа №6 может следовать за группой прорыва на расстоянии 50 метров, и вмешаться в бой в случае нападения неприятеля на бойцов Гэ Пэ один.
Так, это уже знак и для меня. Ребята на основной линии обороны держатся молодцом. Первый и самый мощный натиск отбит, теперь они справятся и без меня. Пора поддержать прорыв. Я бросаю недобитого мага, им займутся. Отхожу назад. Трансформируюсь. На четырех лапах оно куда быстрее.
- Тисл, верхом, - жрица прыгает мне на спину, вцепившись руками в шерсть. А вот теперь «Киса» в галоп. Я начинаю разгоняться. Бежать. Быстрее. Еще быстрее. Вот уже видна развилка восточной дороги. Хороший темп. Только надо еще немного поднажать.
- О Бэ Гэ пять, запад, вижу противника, пять – вот и пятая боевая группа выходит на позиции. Перед ними пятеро врагов. Справятся. Они сплоченная и умелая команда. Не одна сотня тренировочных боев у них за плечами.
- О Бэ Гэ пять, ликвидировать. Гэ Пэ два прорыв, - это штаб дает команду второй группе прорыва начать выдвижение к неприятельской крепости, - О Бэ Гэ пять, после ликвидации неприятеля поддержку прорыва разрешаю. Интервал пятьдесят. – отвечате на невысказанные еще вопрос командира «пятерки» штаб. И тут-же:
- Эр Гэ один, на место «четверки», Эр Гэ два, на место «тройки» - командует Лована. Сразу двум резервным группам придется занять место на оборонительных позициях, отходящих на перегруппировку основных боевых групп. А не рано ли я пошел в прорыв. Ну, рано – не рано, об этом думать уже поздно.
– О Бэ Гэ три четыре, отойти, - а вот и команда к отходу понесшим потери. Четко работает штаб. Своевременно.
- О Бэ Гэ пять, минус пять, поддерживаю прорыв, интервал пятьдесят, – доклад командира «пятерки», что то долго. Видать пришлось повозиться с неприятелем.
– Вас понял, подтверждаю, - эхом отзывается штаб. Значит уже четыре группы ушли в прорыв. Здорово.
- Гэ Пэ один, вошли в замок. Восток. Вижу неприятеля, десять двадцать – это Ност. Первая группа прорыва уже ворвалась на территорию замка через восточные ворота. Перед ними охрана, от 10-и до 20-и бойцов.
- О бЭ Гэ шесть, связать неприятеля боем, - дает штаб команду «шестерке». Те, сейчас, наплевав на все, пойдут в самоубийственную атаку, на превосходящие более чем в два раза силы противника. И все для того, чтобы позволить первой группе прорыва добраться до вражеского кристалла.
- О Бэ Гэ шесть, есть связать неприятеля боем, - отвечает командир «шестерки». Да помогут вам Боги, парни. Ну, и я за одно. Вот уже перед глазами огромный провал восточных ворот неприятельского замка. Влетаю в замок. «шестерки» уже не видно, они в «свалке». Тисл, без команды соскакивает со спины. И вот опять над моей головой лучи ее заклятий. Держитесь ребята. Мастер идет на помощь. Трансформируюсь. Выхватываю топоры. Влетаю в «свалку». Перед глазами «выныривает» чья-то голова. Свой – чужой, не разобрать. Бью сверху вниз. Чужая голова от подобного удара раскалывается надвое, как спелый арбуз. Пятеро «висит» на одном из моих бойцов. Держись парень, я сейчас. Удар, удар. Эх, не успел. Парень с перерезанным горлом замертво падает на землю. Ну держитесь, ГАДЫ! Удар с поворотом. Вся пятерка отлетает от меня охваченная молниями.
- Гэ Пэ два, вошли в замок, запад. – вторая группа прорыва наконец-таки пришла на помощь, - Гэ Пэ два, связать противника боем, - уже не говорит, уже кричит в передатчик Лована. Видать, сдали нервы у главного штабиста и координатора. И тут же добавляет:
- О Бэ ГЭ пять, как только войдете, связать противника боем!
- Так точно! – кричит в ответ командир «пятерки» - Вхожу в замок. Вступаю в бой.
Теперь на площади вражеского замка настоящая мясорубка. Основная атакующая группа противника только сейчас поняла, что дело пахнет «жаренным». Они прекращают бесполезные атаки на первые четыре основные группы и бросаются назад. Но поздно. Звон разлетающегося на тысячи мелких осколков кристалла бьет по ушам. И тут же над полем боя раздается рев оставшихся на ногах бойцов «Черного Крыла». Я тоже вскидываю топоры в победном жесте, и пытаюсь что-то крикнуть. Но увесистый удар вражеского меча отправляет меня воскрешаться на своей базе. Хотя теперь это уже и не к чему.
- Победа! ПО! БЕ! ДА! – визжит из передатчика Лована. Ее голос тонет в радостных воплях командиров боевых групп, и где то далеко, на пределе слышимости уставшим голосом докладывает совсем ненужное, но, тем не менее, очень важное сообщение в штаб Ност:
- Докладывает Гэ Пэ один. Вражеский кристалл уничтожен. Мы победили.

Будующее не предопределено…
(Джон Конор)

Что мы знаем о том, что нас ждет впереди? Ничего. Вопрос, что же случится завтра, мучит всех и всегда. Мы можем предполагать, догадываться, надеяться, но сказать, с уверенностью в сто процентов, что же нас ожидает даже через час никто не в состоянии. Из-за невозможности смотреть вперед, очень многие постоянно оглядываются назад. Живут прошлым, тем, что было, тем, что безвозвратно ушло и никогда уже не вернется. Смотреть назад иногда бывает полезно, но только с точки зрения анализа действий себя самого в прошлом. Но жить прошлым нельзя, прошлое, как водоворот, затягивает. В прошлом было все гораздо лучше, чем сейчас. Раньше и друзья были моложе, и деревья больше, и жизнь казалась простой и безоблачной, без проблем, без капания в себе, без ненависти.
Я, как и многие другие, живу прошлым, так как не вижу бедующего. Нет, я конечно мечтаю от том, что наступит «светлое завтра», но гарантировать его наступление не могу. Я прикладываю к осуществлению своих задумок и планов множество сил, вот только вопрос, хватит ли мне их для осуществления своих задумок? Надеюсь, что хватит, а там, кто его знает, что будет ТАМ, за неприступной вершиной следующего дня.
Рассвет наступил как то уж очень быстро. Только что под крыльями моего верного друга-ската проплывала сплошная, непроглядная темень, и вот, вдруг, солнце уже полностью окрасило горизонт. Черные бока старого приятеля переливались всеми цветами радуги в рассветных лучах небесного светила. Я стоял на скате и думал о прошлом, вспоминал свой бывший клан, вспоминал Аида, Миру, вспоминал Лиафел. Мою девочку, мою тигрицу. Ее глаза, волосы, губы, соблазнительную и манящую грудь, точеные бедра, слегка пышные, что предавало им особенный шарм. Мою тигрицу, которая мне предпочла другого. Что ж, это все поправимо, любовь женщины переменчива, как ветерок на рассвете, и незыблема как великие горы. А поправимо ли? Думаю да. В конце концов мой враг женат, а Ли не умеет быть второй. Ей нужно или все, или ничего. Я не видел Лиафел очень долгое время, может год, может два, но мне кажется, что я ее не видел целую вечность. И вот я лечу на встречу к ней, точнее нет, не на встречу. Я стал забывать ее образ, и мне нужно, нет, мне просто необходимо ее увидеть, и восстановить образ моей ученицы и любимой в памяти. Память о ней помогает жить. Память о том, что у нас было. Было, а что было-то? Моя тайная любовь к ней, мое обожание, моя забота? Да, это было. А что же я получил в замен? Очередной шрам на все сердце, разбитые мечты, почти погубленную любовь, предательство, изгнание, вот что. И стоит ли она моей любви? Стоит! Она стоит любви всех мужчин этого мира, потому что она такая, какая есть, она единственная на всем белом свете.
Черное крыло научило меня быть незаметным, скрываться, прятаться. Теперь я хочу воспользоваться своими знаниями на практике. Вот и окраина Города драконов, отпускаю старинного друга и очертя голову прыгаю вниз. Эх, хорошо же быть кошкой. Мягко приземляюсь на все четыре лапы. Настроение – прекрасное. Вот, вот уже скоро, и я ее увижу. Западные ворота, и ни кого. Утро. Таким чудесным утром даже у самых отъявленных негодяев, нет желания обагрять траву, перед столицей этого мира, кровью. А небо, небо просто на заглядений. Как же давно я не любовался утренним небом. Его глубиной, его безбрежностью и синевой. Сами собой на ум приходят слова старинной песни: «Расплескалась синева, расплескалась. По полоскам разлилась по доспехам. Даже в сердце синева затерялась, разлилась своим заманчивым цветом…» Хорошо. Я просто счастлив. Западная часть города. Торговцы, еле продрав заспанные глазки, выползают на улицы, расставляя свои лотки и прилавки. Нет ни криков, ни шума, ни гомона толпы. Но мне на них сейчас наплевать. Я наслаждаюсь утренним городом, его величием, его красотой и могуществом. Город – страшная сила, но сейчас он велик и добр, как могучий великан из моих снов, которые я не видел бессчетное количество ночей. Но не пройдет и нескольких часов, как город вновь превратится в безжалостное чудовище. Но это будет позже, а сначала… вот уже и до боли знакомая улица, и дом с маленьким и аккуратным садиком. Все как и прежде, ничего не изменилось, изменились только мы. Хочется подойти постаять перед дверью. Нет, не смогу, а вдруг она меня увидит? А вдруг откроет? Нет, нельзя. Еще слишком рано. Надо бы спрятаться под ветвями раскидистого дерева, что напротив милого сердцу домика. Так и сделаем. Или все-таки подойти, постаять на крылечке? В голове тут же всплывает картинка из прошлого: «-Привет Ли. – Привет Эл, что то ты сегодня рановато. – Подъем, соня, сегодня нас ждут великие дела! – И какие же? – Подземелья, ученица, подземелья! – Опять? – Опять, Ли, опять. Сегодняшний день принадлежит тебе…». Как будто это было вчера, и не со мной. Как история безответной любви со страниц романтических книг для юных жриц плывут перед глазами картинки из прошлого. А я сижу в кустах перед ее домом, как этакий воришка, и украдкой наблюдаю. Я жду когда она выйдет, мне нужно, нет, просто необходимо ее увидеть, я без этого не смогу дальше жить и бороться. Я все еще люблю ее. Хоть и говорят, что время лечит, в моем случае, лекарство явно подобрано не верно. Эх, девочка моя, что же я делал не так? Сколько я об этом думал, ничего путного придумать так и не смог. Я пытался тебя забыть, честно, но, видимо слишком глубоко ты вошла в мое израненное сердце. Слишком долго ты в нем находилась, да и сейчас ты из него никуда не ушла. Ты до сих пор со мной, в моих воспоминаниях, мечтах и надеждах. Но мне этого мало. Я не хочу жить прошлым, я хочу жить тобой. Я ведь такой большой и пушистый. Даже иногда могу мурлыкать. Но тебе ближе он. Ну, ничего, с эти я еще разберусь. Нарвется он как-нибудь на мои топоры, и я буду убивать его до тех пор, пока Боги не призовут его к себе. Эл, вот, ты опять себя накручиваешь, зачем? Разве ты за этим сюда явился? Нет, тебе нужно увидеть твою королеву, и все. Ненависть оставь для других.
Солнце на своей невидимой колеснице ползет все выше и выше по небосводу. Город наполняется своим обычным шумом. И вот, наконец, момент истины. Дверь домика Ли открывается, и на порог выходит Она! Моя девочка, моя тигрица, моя Королева. Она ничуть не изменилась, даже похорошела. Ух ты, ее доспех украшает нашивка маршала. Вот это да, неожиданно, скажем прямо. Но разве это повод для расстройств? Нет, это повод для гордости, Эл. Твоя ученица заняла твое место по праву приемника. Это же просто замечательно, великолепно. Значит не даром ты тратил на нее все свое время и силы. Ты воспитал достойного продолжателя твоих дел, надежд и чаяний. И пусть теперь вы в разных кланах, но это ненадолго. Какая же она все-таки красивая. Самая красивая в этом поднебесном мире. Такое ощущение, что сердце остановилось, замерло, спряталось и с испугу побежало по направлению к горлу. Неимоверно захотелось окликнуть ее, подбежать, схватить в объятья и расцеловать. Но ком в горле не дал вылететь изо рта ни одному звуку. Потяжелевшие, в одно мгновение лапы, не позволили сделать даже шага в ее направлении. А так хотелось. Ладно, Эл, ты ее увидел. Теперь пора возвращаться к своим. У тебя сегодня множество дел. Нужно принимать пополнение. После второй победы в битвах за земли «Черном крыле» заговорили. И к нам уже желают присоединится. Это не плохо. Но… стоп. Это еще что за явление Богов народам? Какой то недомерок, подбежал к Ли, бесцеремонно чмокнул ее в щеку, схватил за руку и куда-то поволок. Я конечно все могу понять, соклановец, посыльный, новый приятель. Но, позволять себе так обращаться с моей Королевой, я не позволю никому. А тем более какому-то сопливому новобранцу. Он даже не офицер. Парень, ты не знаешь, что существует такая вещь, как субординация? Ну, коли не знаешь, тебе же хуже. Быстрее за ними, как только Ли его отправит куда-нибудь, необходимо будет мальчишке преподать урок. Нельзя себя так вести со старшими по званию. Нельзя, и все тут.
Скат, мой самый верный и единственный друг, нес меня за мальчишкой, неподозревающим, что в скорее, из него попросту вышибут дух. Но каков наглец. Летит на своем мече, ни кого ни чего не боится, по пути даже огрызнулся с кем-то пару раз. Это же надо. Да за такое необходимо из клана выгонять. Или я просто старею, или мир вокруг изменился до неузнаваемости. Аркадия, до чего же мне нравится этот маленький и уютный городок на берегу реки. Его прекрасные каменные набережные. Его ресторанчики и гостиницы. Мы любили с Ли посидеть в открытом ресторанчике, поговорить по душам, глядя на мерное течение воды в реке. Эх, Эл, опять ты ударился в ностальгию. Не расслабляйся, старичок, у тебя еще впереди хорошая драка.
Пролетели Аркадию, куда же ты парень направился, ну садись, садись в безлюдном месте. Надо же, послушался, садится. Вот и славненько, теперь и мне пора. Спрыгиваю со ската, несколько кувырков в воздухе, и вот я уже на земле. Топоры в руках, готов к драке.
- Эй ты, сопляк, а ну ка подойди сюда, разговор есть! – Подходит, надо же, видимо воспитанный. Значит неплохо Ли своих новичков обучает. Но Ли все же женщина, ее клану явно не хватает сильной мужской руки. Что ж, значит поможем. Удар, еще … и все. Парень даже понять не успел, что произошло. Тело с двумя рубленными ранами, как мешок с песком, упало на траву. Дело сделано, будет знать, как нарушать субординацию. А теперь пора лететь по своим делам. «Черное крыло» не требует отлагательств. В конце концов это мой клан, и дела клана, тоже мои.

Обремененный властью не имеет права думать лишь о себе. Если случилось чудо, и тебя наделили властью, не важно кто, боги, или окружающие тебя существа, ты обязан думать в первую очередь о них. Власть многолика и многогранна. И как бы не велика была твоя власть, ты должен ее использовать с умом. Просчитывая каждый шаг, предвидя последствия этого шага. Последствия не для себя самого, так как, зачастую, обремененный властью не испытывает на себе этих самых последствий, а для тех, кто властью тебя наделил. Кто отдал в твои руки свою жизнь, свою душу и всего себя. Власть - интересная штука. Ты можешь быть глубоко нравственным существом, соблюдать законы чести, но как только тебя наделяют властью, ты уже не принадлежишь самому себе. Думая и заботясь о других, ты обязан действовать лишь в их интересах, и если интересы твоих подчиненных обязывают идти вопреки себе, поступать подло, мерзко, низко, ты обязан идти на это. Прежде чем взвалить на свои плечи бремя власти, многократно подумай, готов ли ты приносить себя и свои идеалы в жертву.
Многие из нас жаждут власти, как этакого апофеоза своей жизни. Никто даже и не задумывается, что же все-таки будет после. Идти на подлость не хочет никто. И кто то действительно не идет. Но я так не мог. Потребности моего клана, тех, кто доверил мне свою судьбу, я игнорировать не имел права. Да, в душе скрeблись кошки, когда я шел поперек себя, когда нарушал законы чести, унижал свое достоинство. Но так было нужно. Нет, не для меня, свои интересы я всегда ставил ниже интересов близких для меня существ. Сначала это была Ли. Да и сейчас она оставалась. Только исходя из ее интересов я пошел на все это. Только для того чтобы возвести Ли на трон этого мира родилось «Черное Крыло». «ЧК» или «Чекисты», как стали нас называть совсем недавно, когда клан заявил на весь мир, что больше не желает плясать под чужую дудку. И это было необходимо клану. Тем, кто по своей воле решил участвовать в моей борьбе за Лиафел. Тем, кто был никем, тем кто стал моей новой семьей, моей непобедимой армадой.
Уже после третьей победы в войнах за обладание землями о нас заговорили. То тут, то там, стало все чаще звучать название моего клана. Бывшие бандиты и разбойники стали целеустремленными, честолюбивыми и амбициозными воинами. Но в отличии от многих жителей нашего мира, амбиции моих солдат были направлены не на свое обогащение, а на дальнейшее процветание клана. Они чувствовали себя составной частью чего-то великого. «Черное крыло» набирало силу, к нам потянулись бойцы из других кланов. Правда, большинство из них, не выдержав наших порядков, уходило. Но факт остается фактом. Мое войско внушало уважение. Боевые группы громили врага не только на полях битв, но и там, где это было необходимо. Ни один, даже самый могучий воин, в одиночку не мог противостоять слаженным действиям и тактической подготовке моих ребят. «Чекистов» стали уважать и опасаться.
Но, не смотря на все заслуги воинов «Черного крыла», в нашем, отнюдь не идеальном мире, успех и процветание клана, зачастую, зависит от интриг и умения выходить сухим из воды его руководства. Интриги, оно, конечно, дело забавное, а иногда даже веселое, если ты всю жизнь этим занимался. Если твои честь и совесть, с самого первого дня в нашем мире, сожраны росянкой. Тогда да, тебе будет легко. Но для меня все это было, как ножом по горлу. Трудно, практически невозможно ломать себя. Постоянные муки совести, сожаление о содеянном, мысли типа «а правильно ли я поступаю» преследуют тебя. Тяжело становится интриганом, как ни крути. Вот так вот, истязая сам себя, мучаясь и бранясь в усы, я шел на встречу с той, кто сможет мне помочь одолеть не только Мартина, но и Империю. С той, чье общество мне было, мягко говоря, противно, но, без чьей помощи, на данный момент, я не представлял дальнейшего процветания моего клана. Ее звали Джун. И как это не покажется парадоксальным, она была законной супругой моего заклятого врага. И что еще парадоксальнее, она была готова помогать мне в борьбе с ним. Я встретил ее давно, когда только-только бросил на стол Аиду нашивку маршала. Когда узнал о предательстве, по другому это не назовешь, Ли. Когда, чуть было, второй раз не прикончил наглого лучника. Когда еще не думал о создании «Черного крыла», а считал себя самым несчастным существом в мире, я повстречал на своем пути эту хитрую бестию. Джун, была еще той нахалкой. Но, не смотря на всю ее напускную браваду и показушное хамство, в ее глазах читалось горе. Горе от того, что она не может обладать тем, кого по-настоящему любит. Страх потерять его навсегда. Надежда, что, когда-нибудь свершится чудо, и ее Мартин будет принадлежать только ей одной. Как любая женщина, она очень страдала, что сердце этого наглеца, не с ней. Что она привязала Мартина, как собачонку, какими-то, только им двоим известными нитями. Она мне тогда сказала:
- Пушистик, я знаю, что тебе нужна эта жрица. А мне нужен мой Мартин. Когда ты утрешь сопли с морды, и созреешь для решающей битвы за свою мымру, зови. Помогу чем смогу.
И вот сейчас я шел на встречу к этой рыжей бестии. Сейчас мне понадобилась ее помощь. Точнее мне понадобилась подробная информация о том, что происходит в данный момент в Империи. В ближайшее время «ЧК» готовилось к самой решающей битве, за всю свою недолгую историю. Нам предстояла битва за право обладания одной из территорий Имперцев. Имперцы во всю собирали о нас сведения, точнее те крохи, которые могли добыть при всем своем могуществе. Дело в том, что «Черное крыло» не вело переговоров ни с кем. Это был один из важнейших пунктов нашей политики, по отношению к другим кланам. То что творилось в «Крыле», оставалось в нем же, не получая ни какой огласки. А Джун, могла мне помочь, и очень сильно. Являясь женой одного из офицеров Империи, она имела доступ к довольно секретной информации, благо Мартин был очень хвастлив и болтлив. Он делился со своей супругой, если не всем, то многим.
- Привет, Пушистый! Как поживаешь «Ужасный Чекист»? – поинтересовалась лисица тоном, явно намекающим на издевку. О «ЧК» Джун, видимо, успела наслушаться всякого, и наверняка от Мартина, в том числе. Насколько я успел узнать ее, посмеяться над другими «рыжая» любила.
- Ты пришла ко мне на встречу обмениваться любезностями, да болтать за жизнь, а, Джун? – скопировав ее тон, вопросом на вопрос ответил я.
- Ну не будь букой, Пушистик! – картинно надув губки, попросила хитрая бестия, - Ни привет, ни пока, сразу о делах. Разве так можно вести себя с дамой? Совсем одичал ты в своих лесах, Эл. Хоть бы для приличия поинтересовался, как у меня дела.
- Мне все равно как у тебя дела. Ты сможешь мне помочь или нет? – у меня не было ни какого желания любезничать с этой дамочкой. Мне нужна была от нее лишь информация.
- Я многое могу, Киса. Но моя помощь ой как дорого стоит. – Джун поняла, что я не намерен с шутить с ней, и в один момент стала серьезной.
- Я не спрашиваю тебя о цене, у меня есть очень много денег… - начал было я.
- Нет, Элвин, ты меня не понял. Если бы мне были нужны деньги, я бы взяла их у мужа. Или у клана, что тоже самое. За деньги ты можешь купить кого угодно, но только не Джун. Мне не нужны деньги, Киса. Мне нужен Мартин. Ни его сердце, ни душа, ни руки – ноги. Мне он нужен весь, целиком. Чтобы он был только моим, и ни чьим больше. Мне надоело делить его с этой, твоей выскочкой. И если ты хочешь, чтобы я тебе помогала, поклянись, что в результате, он навсегда забудет твою Лиафел. – в голосе лисы прорезался метал. Никогда не думал, что женщины способны так разговаривать. От ее слов несло, нет, даже не холодом, а ледяной стужей северных земель. Она готова была идти на все и до конца.
- Этого я тебе не смогу пообещать, - сейчас не время для лжи, сейчас нужно выкладывать факты, - но с уверенность скажу, если я, с твоей помощью, осуществлю то, что задумал, твой хлыщ никогда больше не увидится с Ли. А уж как заставить его забыть Лиафел, это совершенно не мои заботы, Джун.
- Тоже вариант,- согласилась лиса, - так что же тебе от меня нужно, тигр?
- Информация, о том, что творится в нутрии Империи, их тактические планы и разработки на биты за земли, сведения о проведенных боях, сведения о каждом воине, который может принимать участия в данных боях, досье на каждого более или менее боеспособного члена Империи. Все, чем кто живет и дышит, за кем какие грешки водятся, мне нужно очень много информации, Джун. – выдал я на одном дыхании. Сказав это, я открыл карты. Я дал понять, что собираюсь «изгнать» Империю с «вершин» этого мира.
- Всего-то? Это можно. Я думала, ты попросишь принести тебе Леафил, в подарочной коробочке с бантиком на шее, а ты только об информации заботишься. Если она тебе так нужна, она у тебя будет, - рыжая бестия опять насмехалась надомной. Ну, это стоит терпеть. За информацию, насмешки не самая неподъемная цена. - А ты смогла бы мне принести Ли, да еще и с бантиком на шее?
- Еще чего, таскать на себе такую тушу. Не дождешься. Я же слабая женщина. Но, сказать где она сейчас, и как ты ее можешь заполучить, я могу… – Джун наслаждалась своим превосходством надо мной. Она была уверенна, что я не причиню ей ни какого вреда. И в этом она была совершенно права.
- Гм, даже так? И как же я смогу заполучить Ли? – спросил я, не надеясь на адекватный ответ. Уверенность в том, что лисица сейчас, в очередной раз, скажет какую-нибудь глупость, в духе «Подари ей цветы, спой серенаду под луной и она твоя», не отпускала. Но я ошибся. Джун на полном серьезе заявила:
- Сегодня вечером, твоя ненаглядная пойдет на тренировку в Куб Судьбы… - начала Джун.
- И что с того, она, чуть ли не каждый день туда бегала, насколько я помню, - не понял я, к чему это ведет лиса.
- Ты дослушай сначала, - вполне обоснованно обиделась интриганка, - Она пойдет не одна. Ей удалось уговорить Миру, эту слюнтяйку, которая без опоры и шагу ступить не может, пойти с ней. Так вот, Мире нужно помочь задержаться в Кубе подольше, то есть пройти его до конца. В то же самое время, ты, или кто-нибудь из твои «разбойничков», поможете Ли умереть, к примеру в 34-ой комнате. И все.
- И что, все? – так до сих пор и не понял я идею хитрого рыжего создания.
- Элвин, ты на самом деле так туп, или просто прикидываешься? – в очередной раз съехидничала лиса, - а дальше, пока твои молодчики, «водят» Миру по кубу, ты отправляешь сообщение своей мымре, что ее подружка в твоих цепких лапках, и если она хочет еще хоть когда-нибудь увидеть Миру, то пусть прилетает… прилетает…ну, сам придумаешь куда. Вот и все, делов-то.
- Да, лиса, не хотел бы я быть твоим врагом, - на полном серьезе заявил я. До подобного я явно не додумался бы. Сам. – знаешь, мне даже становится жаль Мартина, иметь в женах такую интриганку как ты, мало приятного.
- Захлопни пасть, Киса, и действуй. Информацией я начну тебя снабжать в ближайшие дни. Саё нара, блохастый, - Джун вильнула рыжим и пушистым хвостом, развернулась и пошла прочь. Я тоже не стал задерживаться посреди болот, и поспешил убраться из этого гиблого места, Теперь надо было думать, как привести в действие хитроумный план рыжей бестии.

Дом хрустальный, на горе для нее.
Сам, как пес бы, так и рос в цепи…
(В.С.Высоцкий)

Очень плохо, когда умирает любовь. Еще хуже, когда ты знаешь, что любовь умереть должна, но как не стараешься, у тебя не получается убить в себе любовь. Этим ты причиняешь боль не только себе, точнее будет сказано, даже не себе, а в первую очередь тому, кого любишь. Если любишь по настоящему, и видишь, что нет взаимного чувства, отпусти. Борясь за свою любовь, всеми доступными способами, ты вряд ли добьешься хоть какого-нибудь результата. Скорее всего, ты восстановишь любимое тобою существо, против себя. Любовь нельзя купить, любовь нельзя заслужить, и уж тем более, ее нельзя навязать. Она подобна вспышке молнии, средь безоблачного неба в предрассветный час. Это чувство приходит столь же неожиданно, и остается с тобой навсегда. Увидав хоть раз в жизни подобное явление природы, ты никогда его больше не забудешь. То же самое и с любовью, полюбив однажды, ты будешь хранить это чувство в себе до самых последних твоих дней. И как бы ты не старался его забыть, все твои попытки будут тщетны.
Неужели мне придется ее убить? У меня же не поднимется на это лапа. Да, помнится, когда-то хотелось огреть ее топором, но тогда она была совсем юна, а я был слишком глуп. И сейчас передо мной стоит дилемма. Либо, все оставить так как есть, не предпринимать ни каких действий, и тогда, возможно, грош – цена, всем моим стараниям и усилиям. Либо последовать плану рыжей интриганки, и тогда, опять же возможно, стопроцентный результат никто гарантировать не может, все получится. Но убить Ли? Как я это сделаю, хватит ли у меня духу? Позволит ли сердце занести топор над ее головой? Опять одни вопросы, и нет никаких ответов. Да и, в данном случае, никто не может ответить на мои вопросы, кроме меня самого. Да уж, делеммочка. Никогда, никогда я себя не прощу, если позволю себе, вытворить с ней подобное. На ум пришли слова старой песни: «Любовь, зачем ты мучаешь меня…», а голос, опять, как некогда раньше, обретя способность жить самостоятельной жизнью, произнес:
- Любовь, чего ты хочешь от меня…
А действительно, чего же ты все-таки от меня хочешь, любовь? Сколько раз я клался себе, что забуду Ли, отпущу ее из своего сердца. Но не могу. Не могу я ее отпустить, Лиафел настолько глубоко въелась в мое, и без того израненное сердце, настолько стала частью меня, что отпусти я ее, не станет и меня самого. Да и пусть, пусть меня призовут Боги, только бы скорее. Только бы не выть по ночам от боли, безнадеги, безысходности и осознания того, что я ничего не могу сделать. Да, «Черное Крыло» поможет мне приблизить Ли к себе, но не более того. Да, возможно она будет рядом со мной, но никогда, никогда она не будет моей. Или будет? Опять вопрос, и опять нет на него ответа. Что ж за жизнь такая, хуже всякой смерти. О боги, за что вы, сплели мне подобную судьбу, неужели нельзя было создать меня, к примеру, росянкой, бездумным, бесчувственным созданием. Как бы было легко жить тогда…
- Мастер, что с тобой? – отвлекла меня от размышлений Тисл. И слава богам, еще бы немного, и я сдался бы окончательно. Приказал бы прекратить подготовку к операции. Пустил бы все на самотек. – у тебя даже шерсть побледнела, а глаза так вообще пустые, как пески южных земель. Мастер, тебе плохо?

Кто любовь потерял
Превращается в лёд.
Кто её отыскал
Никогда не умрёт!
Всё что любил, но не ценил
Потерял я вмиг…
(гр. Эпидемия)

Жалость, паршивое чувство. Жалеть кого то, это означает признавать его слабым, это проявление неуважения к тому, кого ты жалеешь. Пожалеть маленького щенка, и подобрать его, ввести в свой дом, означает обречь существо на постоянную, пожизненную зависимость от себя. Пожалев щенка, ты в то же самое время обрекаешь и себя на зависимость от маленького существа. Даже когда щенок вырастет, станет взрослой собакой, он все так же будет беспомощен, и, не допустите боги, оказаться ему вне вашего дома, он обречен. А вот если это милейшее создание выживет, само, без посторонней помощи, оно станет матерым кабелем, которому не страшны холод и голод, опасности и возможные враги. Из такого щенка получится абсолютно самостоятельное существо. Так же и с нами. Пожалев человека, или зооморфа, или сида, ты всего лишь унизишь достоинство. Фактически, пожалев ты признаешь его несостоятельность, ущербность перед тобой. Никогда никого не надо жалеть, а уж себя, так это в первую очередь.
Огромная зала, как и всегда ранее была наполнена криками, шумом. Гвалт стоял повсюду, не смолкая не на мгновение. Толпы торговцев сновали туда-сюда, предлагая в разнобой всякую всячину, которая может пригодится на тренировке в Кубе судьбы. Не люблю я это место. Всегда слишком шумно, слишком много народа. Спертый воздух, запахи сотен немытых и потных тел, ударили по ноздрям, как только портал открыл передо мной проход в первую комнату Куба. Тут же мимо пронесся какой-то торговец, бесшабашно пхнув меня плечом, от неожиданности я чуть было не потерял равновесие. Но, крепче руки Носта, появившегося вслед за мной, подхватили меня под лапы, не дав совершить головокружительный кульбит и расквасить свой черный нос, о вытертый до блеска миллионами ног, пол первой комнаты Куба. Не люблю я это место, в очередной раз пронеслось в голове. Ох, как не люблю. Нет, не сам Куб судьбы. Как тренировочной площадке, равных месту Кубу, в нашем мире попросту нет. А именно его первую комнату. Но свои симпатии и антипатии необходимо было оставить за порогом этого «чудесного» местечка. Пора было начинать операцию.
- Ност, Тис, вашу «подопечную» я вам покажу, постарайтесь… хотя что там, вы и так прекрасно знаете свои задачи на сегодня. – начал я инструктаж, и тут же понял, что слова бесполезны. Мои лучшие командиры и без меня знали, что им делать. Сегодня им выпала роль телохранителей. Они должны были сопровождать Миру, и ненавязчиво помогать ей пройти все испытания Куба судьбы до конца, в то время как я буду «охотится» на Ли. «Охотится» на Ли? Нет, это совсем не то слово, это не «охота», я сегодня намерен защитить мою девочку, в первую очередь от нее же самой. И если для этого понадобится разочек ее убить, что ж, я это сделаю. К тому же смерть в кубе судьбы, и смертью то можно назвать с большой натяжкой. Когда ты «умираешь» в Кубе, тебя всего лишь переносит обратно в первую его комнату. Соответственно, никаких мук, как после обычного воскрешения, ты не ощущаешь. Да, не спорю, во время боя ты так же, как и везде, испытываешь боль, если до тебя дотянутся лапы монстров, но от этого никуда не деться. Любая тренировка, как не крути, сопровождается болью. Это неизбежное зло.
- Не волнуйся ты так, Мастер. Мы свою задачу выполним на все сто. – Видя мое дерганное состояние, принялась успокаивать меня Тисл. Но мне было не до ее слов. Все тело неудержимо трясло. Лапы ходили ходуном. Зубы отбивали барабанную дробь. Адреналин вливался в кровь в неимоверном количестве. Мне предстояло убить свое единственное и любимое в этом мире существо. Я изо всех своих тигриных сил старался придти в норму, успокоится, но это получалось слабо. Глаза бегали из стороны в сторону, язык постоянно облизывал в мгновение пересохший нос. Я был на взводе. Я боялся, боялся до дрожи в коленках, до стука в висках, что что-нибудь пойдет не так. Что Ли не придет, или придет не с Миррой, или она просто, по счастливой случайности, не попадет в одну из дуэльных комнат. О том что я сам смогу не попасть в эти комнаты сейчас совершенно не думалось.